Горькая истина - Шанора Уильямс

Она села, прислонившись к стволу дерева и напрягая слух. Казалось, прошла целая вечность, а здоровяк все рыл яму. И вот наконец он выпрямился и зашагал к кузову. Шавонн подалась вперед, чтобы лучше разглядеть происходящее, и у нее под коленом хрустнула ветка. Мужчина стремительно обернулся и посмотрел в ее сторону. Прикрыв рот ладонью, Шавонн попыталась сжаться в крошечный, незаметный комок. Собственное дыхание казалось ей слишком громким. Верзила долго, очень долго не отводил взгляда от кустов, потом шагнул к ним. Сердце Шавонн чуть не выскочило из груди.

И тут, когда она поняла, что больше ни секунды не высидит тихо и неподвижно, мимо нее пробежал кролик и прыжками пересек поляну. Мужчина поджал губы и отвернулся к пикапу. Открыв кузов, он вытащил оттуда ковер, в который было завернуто тело Бринн, и с негромким кряхтением поволок по земле. Обогнув машину, раскатал его у края ямы и сбросил туда тело Бринн. Шавонн готова была поклясться, что в этот момент до ее ушей долетел тихий звук – то ли всхлип, то ли стон. Однако здоровяк как будто ничего не слышал. Кинув вслед Бринн ее сумку, он сразу взялся за лопату, стал черпать землю и швырять в яму.

Слезы катились по щекам Шавонн в три ручья, когда у нее на глазах этот человек закапывал ее лучшую подругу. Больше всего ей хотелось переехать негодяя на его же собственном пикапе, но она вся тряслась как осиновый лист. Шавонн ни разу в жизни не оказывалась в подобной ситуации, к тому же она не была такой храброй, как Бринн. Она не могла бы кинуться на обидчика с кулаками или прыснуть ему в лицо из перцового баллончика. Шавонн просто испуганно съеживалась. И вот сейчас она сидела в кустах, пока ее подругу хоронили заживо, и здоровяк продолжал кидать лопатой землю, пока не завершил начатое. Потом он забросил грязную лопату в кузов пикапа вместе с окровавленным ковром и уехал.

Но Шавонн решила, что этого так не оставит.

И если она побоялась вступить в открытое противостояние со здоровенным ублюдком, то спасти Бринн попытается непременно. Шавонн дождалась, пока пикап отъедет на достаточное расстояние и свернет с проселочной дороги на главную. Когда задние габаритные огни скрылись из виду, Шавонн побежала обратно к своей машине и достала собственную лопату. Конечно, у амбала инструмент был получше. Лопата Шавонн была раза в два меньше, вдобавок ржавая и с треснутым черенком. Шавонн купила ее, когда они с Кристал ходили на пляж искать ракушки, чтобы продавать их в магическом салоне. Очень может быть, что лопата сломается, как только Шавонн воткнет ее в землю. Но это ее не остановит. Она вытащит Бринн из этой ямы, живую или мертвую.

Шавонн торопливо копала, радуясь, что земля рыхлая. Почва здесь была влажной, но Шавонн это не смущало. Тяжело дыша от натуги, она продолжала рыть. Плечи ныли, руки онемели. Шавонн стерла ладони до крови, она устала, но не сбавляла темп, пока из земли не показалась кисть руки. Пальцы подергивались. Потом раздался стон, совсем слабый, но он определенно доносился из ямы.

– Господи боже… Держись, Бринн! – прокричала Шавонн.

Отшвырнув лопату, она рухнула на колени и принялась разгребать землю руками. Грязь застревала под ногтями, а Шавонн, превозмогая боль и изнеможение, продолжала копать, и вот наконец она увидела лицо Бринн.

В ее ноздри набилась земля, глаза были закрыты. На лбу зияла такая глубокая рана, что Шавонн даже разглядела, как внутри что-то белеет. Туда тоже попала грязь, и Шавонн была уверена, что рана инфицирована, но уж лучше инфекция, чем смерть.

Шавонн рыла и рыла, пока не откопала Бринн до пояса. Схватив подругу за руку, Шавонн вылезла из ямы и потянула ее за собой. Она сама не знала, как у нее хватило сил на это. Шавонн никогда не отличалась спортивной сноровкой. Она не качала мышцы и крайне редко делала зарядку, и все же ей удалось вытащить Бринн и уложить ее на землю. А когда подруга открыла глаза, все в красных прожилках, и посмотрела на Шавонн, та расплакалась.

47

БРИНН

Мне и впрямь казалось, будто в ту ночь я умерла. Возможно, часть меня действительно погибла: энтузиазм, доброта, великодушие – все осталось в прошлом. Не стало той женщины, которая старалась видеть в каждом человеке хорошее, переживала за других больше, чем следовало, и тратила время на тех, кто этого не заслуживал. Ту версию Бринн похоронили. Когда меня придавило слоем земли, забившейся в ноздри, глаза и уши, от прежней симпатяги не осталось и следа. Я превратилась в борца за выживание.

Я стонала так громко, насколько это было возможно под землей, и, закрыв глаза, пыталась пошевельнуться, но не могла. С каждой секундой воздуха оставалось все меньше и меньше. Я сумела повернуть руку пальцами вверх, чтобы рыть землю, но она была так плотно утрамбована, что на это нечего было и надеяться. Голова болезненно пульсировала, глаза за закрытыми веками жгло. Это была самая настоящая пытка, и у меня в голове не укладывалось, как один человек мог поступить так с другим. Кем надо быть, чтобы причинить кому-то столько зла, скрыть свое преступление и при этом спокойно спать по ночам? Ни один человек в здравом уме не способен на такую гнусность.

Помню, каково это – осознать, что делаешь последний вздох… И вдруг до меня донеслись какие-то звуки! Пыхтение, скрежет металла, стук. А потом в лицо пахнуло влажным воздухом, и я снова смогла дышать ртом. Я вдохнула полной грудью, наглотавшись земли и травы. Пальцы, которые я выставила перед собой, дрожали, ноги дергались. Чья-то рука схватила мое запястье и вытянула меня из могилы, а потом этот кто-то принялся смахивать крупинки земли с моих щек. До меня долетал знакомый голос, но звучал он приглушенно, ведь мои уши были забиты грязью. Я чуть подняла веки и, хотя в глазах двоилось, разглядела женщину – знакомую женщину, однако вспомнить ее имя не удалось. Она судорожно всхлипывала, ее лицо было мокрым от слез. Я хотела ей улыбнуться, обнять ее, потому что эта женщина явно нуждалась в утешении. Но почувствовала, что снова погружаюсь в темноту.

– Нет, нет, нет. Бринн, я тебя очень прошу, – взмолилась она. – Пожалуйста, открой глаза. Не теряй сознание.

Зрение туманилось. Я не могла как следует рассмотреть ее. Она вытерла мне губы, счищая грязь. Она просто воскресила меня, и я снова обрела