Бледные - Гектор Шульц
– Э, Шептун, тормозни, – пробасил он и махнул мне рукой. – Разговор есть.
– Привет, – тихо поздоровался я, подходя ближе. Чук подумал и протянул мне шершавую ладонь, которую я пожал.
– Ты Тихого откуда знаешь? – полюбопытствовал он, смотря на меня снизу вверх.
– Брат моего друга, с которым играем вместе.
– А чо он к тебе приезжал? Проблемы?
– Нет. Проблем больше нет, – улыбнулся я. Чук мою улыбку понял по-своему.
– А, ну ты смотри, обращайся если чо. Мы-то свои, своих в обиду не дадим, – усмехнулся в ответ Чук. В моей голове тут же проплыли картинки из прошлого, как он с друзьями лупцевал меня в подъезде, как раздербанил рюкзак и потом обоссал учебники, как пытался выбить денег, но в итоге просто избил.
– Свои… – протянул я, внимательно смотря на него. И Чук неожиданно смутился, пробормотал что-то под нос и махнул рукой.
– Ладно, иди.
– Пока.
Жизнь снова потекла по привычному распорядку, только теперь в ней не было боли. Только свобода. Утром я вставал, спокойно завтракал и собирался на учебу. После учебы играл на скрипке, убирал квартиру, готовил или просто читал, а вечером шел на смену, если выпадал ее день. Репетиции как-то отодвинулись на второй план и Макс частенько об этом спрашивал, утаскивая меня в курилку, когда мы пересекались на работе. Но я постоянно увиливал от ответа, и Макс по итогу сдался. Зато рассказал, что вовсю идет работа над альбомом.
– Работаем потихоньку, – криво улыбнулся он, закуривая сигарету. Кивнув проходящему мимо рабочему в засаленной спецовке, Макс чуть подумал и продолжил. – Без тебя не то, конечно.
– Мне надо немного разгрестись, – вздохнул я. – Тут и работа, и учеба, и дом теперь на мне. Сам понимаешь.
– Понимаю, брат. Но попытка не пытка. Ребята про тебя частенько спрашивают, а Слава Андрея настолько заебал, что тот аж подумывал уйти из группы. Но куда он денется с подводной лодки, а? – рассмеялся Макс и, потерев виски, задумчиво хмыкнул.
– А ты как? – осторожно спросил я. – Как жизнь?
– Бьет ключом, Яр. Прямо по башке, – ответил он, но в глубоко запавших глазах блеснула тревога и боль. – Как и всегда, в общем-то.
– Ты не помирился…
– Нет, и не собираюсь. Она свой выбор сделала! – резко перебил меня он. – Если хочет тереться с говнарями с Окурка – это ее право. И вообще… эта тема – табу, Яр. Я не хочу говорить о Лаки.
– Прости.
– Все нормально, – вздохнул Макс, выуживая из помятой пачки еще одну сигарету. – Не парься. Лучше разгребайся со своими делами и возвращайся. Это пиздеж, что басист как пятая нога лошади. Не забывай, что ты еще и композитор.
– Ну, композитор у нас Славик, – улыбнулся я. – А я так… на подхвате.
– На подхвате или нет, но без вашего дуэта музыка получается без перчинки. Так что повторю. Возвращайся и не еби мозги.
– Хорошо, – кивнул я и поднялся со стула. – Ладно, пойду. Там фуру грузить надо.
– Добро. Пупок не надорви, – хохотнул Макс. – Давай через пару часиков потрещим. Как раз перерыв.
– Забились, – снова кивнул я, натягивая толстые перчатки. Беседы беседами, но и работу никто не отменял.
Тогда я не сказал Максу об истинных причинах, почему пропускаю репетиции. Хоть и понимал, что он догадывается. В кои-то веки мне хотелось побыть одному. Ни с кем не говорить и просто молчать, но так тоже не могло продолжаться вечно. Пусть две тысячи первый и начался слишком уж сумбурно и мрачно, но мне нравились принесенные им изменения. Другая жизнь, другой я. Или все тот же я? Забитый, поломанный и трусливый. Как знать, как знать.
Двенадцатого марта, вечером, я, как обычно, готовил себе ужин. Негромко играл в гостиной Шопен, которого я долго не решался включать на мамином музыкальном центре, весело шкворчала на сковородке яичница с сосисками, а в холодильнике остывали две бутылки пива. В планах было поужинать, а потом увалиться на диван с книжкой о приключениях Конана. Однако в дверь позвонили и внутри меня словно все сжалось.
Подойдя к двери и заглянув в глазок, я не сдержал удивления, увидев, что на площадке стоит Вася. В любимой синей курточке, в руках чехол с гитарой, а за плечами рюкзак. Она переминалась с ноги на ногу и нервно посматривала на соседские двери.
– Привет, – тихо поздоровался я, открывая дверь. Вася вымученно улыбнулась и кивнула. Посторонившись, я впустил ее в коридор. – Заходи. Не ждал гостей, но рад тебя видеть.
– Я тоже, – кивнула она, осторожно обнимая меня. – Яр, я…
– Погоди, погоди, – перебил я. – Разденься сначала. Ты голодная?
– Как волк, – снова улыбнулась Вася.
– Яичницу будешь?
– Ага.
– Тогда мой руки и за стол. Тебе глазунью или болтунью?
– Глазунью, – тихо ответила она, мышкой проскальзывая в ванную.
Через десять минут мы сидели на кухне друг напротив друга и молча ели яичницу. Вася лениво ковыряла вилкой в своей тарелке и задумчиво смотрела на бутылку пива, которая стояла на столе. Когда с ужином было покончено и я убрал тарелки в раковину, мы переместились в гостиную.
– Что у тебя случилось? – спросил я и, сделав глоток пива, поморщился. – Прости. Газы в нос ударили.
– Бывает, – рассмеялась она. – А вино у тебя есть?
– Было вроде, – кивнул я. – Сейчас принесу.
– Спасибо, Яр.
– Так что случилось? – повторил я вопрос, когда Вася уселась на диван, держа в руке бокал с вином.
– Может, я просто хотела тебя проведать, – с вызовом ответила она, но, увидев мою скептичную ухмылку, тут же стушевалась. – Ну, да. Глупо прозвучало.
– Ага, – согласился я. – Проведывают обычно налегке, а не тащат с собой гитару и вещмешок за спиной.
– Понимаю, что странно прозвучит, но… можно у тебя на пару дней вписаться? – вздохнула Вася. – Днем я могу уходить. Мне только ночевать. А в воскресенье Анжелка из Питера вернется и я к ней переселюсь.
– Да, без проблем, – кивнул я, указав пальцем на комнату. – Правда спать придется на раскладушке. Или на диване в гостиной. Мамину кровать я выбросил.
– Не страшно, – улыбнулась она. – Я и на полу спать могу, главное, чтобы крыша над головой была.
– Вась, у тебя все в порядке? – снова спросил я и вздрогнул, увидев, как Вася побледнела.
– Нет, Яр, – ей удалось взять себя в руки. – Но ты не переживай. Я не потесню.
– Без проблем. Мой дом –
