Сделай громче - Денис Нижегородцев
– Тебе чего, молодой человек? С ума что ли сошел?
– Па… папа?..
– Идиот! – должно быть, он посмотрел на меня так, потому, что мой взгляд был еще более странным.
Но после окончания последней пары, я все же доплелся с бешено колотящимся сердцем до стола преподавателя. Выждал, пока он отпустит всех двоечников и отличниц, медленно соберет со стола все бумаги и скажет…
– Говори уже, что пришел?
– Фух… А я все думал, с чего начать…
– …Александр Аркадьевич, можно вас спросить? – выдавил я.
– Спрашивайте. Лаврухин, верно? – уточнил он.
– А у вас хорошая память на фамилии!
– И не только на них.
– Верно, – кивнул я и сглотнул слюну. – А мы можем поговорить наедине?
Преподаватель огляделся – громадную аудиторию покидали последние студенты:
– Можно и здесь. Или вы хотели совсем тет-а-тет?
Я так переволновался, что решил:
– До того, как мы найдем другую аудиторию, могу и не дожить…
Разговор должен состояться здесь и сейчас!..
– …Нет, можно и тут, – вслух ответил я.
– Тогда валяйте! – согласился доцент, сел на стул и скрестил на груди руки.
– До меня дошли слухи, – свои слова я слышал словно через толщу воды или во сне, настолько ненастоящим казался мне собственный голос, – что моя мама когда-то работала здесь.
– Да?.. – удивление преподавателя казалось неподдельным.
– …И как же ее зовут?
– Лаврухина Ирина Игоревна, – выдавил я.
– Ирина Игоревна… – как будто повторил про себя собеседник.
– …Лаврухина… Вы знаете, не припомню. Возможно, вам стоит спросить у других преподавателей, кто мог контактировать непосредственно с ней.
– Кстати, к слову о контактах…
Я испытывал сильнейший стыд, да еще и испанский, за весь этот разговор:
– …Говорят, она какое-то время работала непосредственно с вами.
– Да..? – снова изумился Северов.
– …Это в каком году, не напомните?
– В восемьдесят пятом – восемьдесят шестом!
– Ну нет… – Александр Аркадьевич даже повеселел в этот момент:
– …Ох, молодой человек, это вы что-то путаете. С восемьдесят четвертого по восемьдесят седьмой я был, как говорится, «за речкой», в одной дружественной нам республике, где требовалась наша интернациональная помощь.
– Вот молодежь неверующая пошла… Говорю же: пообщайтесь с теми, кто на самом деле мог знать вашу маму.
– Твою ж мать!
Мои карты были биты, но я все еще не сдавался. И, наконец, выложил свой главный козырь:
– А еще говорят, что вы – мой отец! Вот…
На несколько секунд повисла пауза. Примерно как в индийских фильмах, во многих из которых сцена с узнаванием реальных родителей является едва ли не обязательной. Александр Аркадьевич внимательнейшим образом осмотрел меня с ног до головы. И не теряя самообладания, с обычной своей издевательской ухмылкой, спросил:
– Это ваша мама вам сказала?..
– …Интересно, что движет такими людьми?
– Нет…
– …Но…
– Вы знаете, молодой человек, вы точно – не мой сын. Если бы у меня был такой сын, я бы научил его правилам общения с едва знакомыми людьми. Но, к сожалению, бог детей не дал. И вряд ли уже даст, посмотрите на меня, – с этими словами он оттянул на руке кусок дряблой кожи. – А вам желаю всего хорошего. И передавайте привет вашей славной родительнице, кем бы она ни была! Как, говорите, ее зовут? Ирина Игоревна Лаврухина! Давайте я даже запишу себе, чтобы, если спросят, от кого мой единственный наследник, я знал, что отвечать! – на этих словах он захохотал так, что мне впервые захотелось его ударить!
– Да чем-нибудь потяжелее! – еле сдержался я.
– Да, и передайте, что Александр Аркадьевич Северов еще никогда так не смеялся в жизни! Это очень забавно, очень! Достойно заметки в газете! – на этих словах он уже закончил собираться и как ни в чем ни бывало, покинул аудиторию.
– Б…ь… с…а… какого х…я… е…й свет… – думал я вслед.
И долго стоял, как оплеванный.
Потом еще дня два ничего не мог есть. Но ни слова не сказал матери о том, что со мной происходит. Впереди маячила перспектива еще минимум пять лет провести рядом с этим человеком, Северовым. Не считая возможной аспирантуры, то есть еще плюс три года. А потому я… предпочел намертво вычеркнуть из памяти все, что было связано с моим неудачным признанием и поисками «отца – Сашки» в принципе…
Глава 18. Мозаичный человек
Теперь же Северов вновь сидел передо мной. А я допрашивал супервизора о том, каким образом и главное зачем – он наслал на меня «сумасшедшую клиентку»:
– То есть вы не отрицаете, что некая Анастасия Смирнова сначала пришла к вам, а потом уже вы отправили ее ко мне?..
– …Давай, скажи, что это не так?!
– Анастасия Смирнова? Так ее зовут?..
– …Хмм, какое простое русское имя, да и фамилия…
– Да, блин, так ее и зовут!.. – не сдержался я.
– …Сколько можно уже?!
– Молодой человек, вы что-то слишком возбуждены. Может быть, перенесем наш разговор?..
– …А я пока подготовлюсь.
– Ничего мы переносить не будем. А слишком возбужден я по одной простой причине – девушка, про сложный случай которой я вам подробно докладывал, оказалась приставленной ко мне вами же! Причем, сначала в метро, потом в школе сына… Я стесняюсь спросить, как это понимать?!
– А ты не стесняйся, спроси.
– Ааа!..
– …Конечно, если вы не хотите со мной разговаривать, я уйду!.. – это был веский аргумент с моей стороны:
– …И я полон решимости это сделать.
– Игорь, успокойся, я вижу, что ты движим лишь благородным порывом докопаться до истины и потому даже не указываю тебе на грубое нарушение субординации. Но если тебе действительно интересно то, за чем ты пришел, то поставь, пожалуйста, чайку, разговор будет не быстрый…
– …А, слабо чайку поставить?
– Подонок!
Но я молча поплелся на кухню.
– Вот как он умеет так, а? Негодяй, манипулятор, гений…
Когда я вернулся, Северова на месте уже не было. Зато раздавался плеск воды из ванной.
– …Никогда не сделает ничего нормально!
Однако вскоре звуки прекратились, дверь ванной открылась, и в комнату прошел Александр Аркадьевич, чистый и довольный собой, в халате на голое тело.
– А, заварил уже… Молоток! – похвалил он.
Чем разозлил меня еще больше:
– Топор, – пошутил я сквозь зубы.
– В общем и целом, – Северов начал свою лекцию любимыми вводными фразами, пересаживаясь с кровати в мягкое кресло
