Суп без фрикаделек - Татьяна Леонтьева
А я сразу липну к книжному шкафу. Пока хозяин чай-кофе заваривает, выясняю, с кем имею дело.
Но тут я почему-то не могла себя заставить как ни в чём не бывало подойти к полкам. В комнате воцарилось молчание, очень странное для четырёх взрослых людей. Мы с Яной прилипли к дивану. Борис Евгеньевич и Лёха упёрлись в монитор и смеялись каким-то своим шуткам. Мне это всё напомнило дискотеку в шестом классе, когда девочки выстраиваются у стеночки, а мальчики окружают магнитофон и сосредоточенно крутят его так и эдак. Как будто решают какие-то технические проблемы.
Я не выношу неловкого молчания и всегда нарушаю его первая.
– А можно мне тоже посмотреть фотографии?
Эти двое оглянулись на меня, как бы оценивая, достойна я посвящения или нет.
– Ну почему же нельзя? – сказал Борис Евгеньевич. – Можно.
И развернул ко мне монитор.
– О! – воскликнула я. – Жуки. Это ваши?
Борис Евгеньевич кивнул.
На экране фотографии сменяли одна другую. Вот паук выпускает паутину. Божья коровка карабкается на товарища. Куда-то спешат муравьи.
Всё это мне было до боли знакомо.
– У меня мама жуков снимает, – сказала я.
Это правда. Мама уже года два ползала по полю за берёзовой рощей и снимала жизнь насекомых. Вообще говоря, я родилась в семье фотографов. В некотором смысле фотографии я обязана своим рождением. Потому что мама и папа познакомились в фотоклубе при томском универе. Папа потом снимал коллективы училищ и детских садов. Мама подрабатывала фоторепортёром.
Мне было шесть, когда они развелись. Для папы фотография всю жизнь оставалась основным заработком. Пока у каждого второго не завелась камера и половина населения не записалась в фотохудожники. Теперь он только время от времени получает какие-то заказы. Например, снимает город с высоты птичьего полёта. Это называется аэрофотосъёмка.
Мама всю жизнь работала юристом. А недавно она стала поговаривать, что устала и ждёт не дождётся пенсии. И вдруг купила навороченный «Кэнон» и отправилась за берёзовую рощу снимать жуков. Это называется макросъёмка.
Мама стремится в микромир. А папа – наоборот. Сестра моя тоже одно время фотографировала заячью капусту, закат и ребятишек. Однажды победила в городском фотоконкурсе. Я же в этом смысле настолько бездарна, что даже на «мыльнице» кнопку нажать не умею.
Борис Евгеньевич на моё замечание никак не отреагировал. Я обиженно замолчала и уже не пыталась кого-то разговорить. Вскоре стали собираться гости. Начался квартирник. Лёха действительно отлично пел. Борис Евгеньевич сидел к нему спиной и записывал концерт.
После выступления мы немного потолклись в кухне. Нас угостили чаем с карамельками. Я продолжала оглядываться. На столе вазочка с мёдом, чайник сияет, на окнах аккуратные занавески. На ковре ни соринки… Какая-то мысль не давала мне покоя, крутилась и крутилась – и наконец я поймала её за хвост.
В квартире был идеальный порядок. «Интересно, а где жена Бориса Евгеньевича? – подумала я. – Уходит на время квартирников? Или тут есть ещё какие-то комнаты, скрытые от глаз?»
Мы прощались и рассыпались в благодарностях. Я следила, как Борис Евгеньевич молчит и кивает. И вдруг поняла, что нет у него на фиг никакой жены и никогда не было. Он сам занимается уборкой в своей квартире.
Это открытие меня напугало. Чаще всего интеллигентные люди живут в ужасном бардаке. Не замечают ржавых полочек в ванной и треснувших зеркал. Не опускаются до собирания кошачьей шерсти с ковра. Посуда в мойке стоит неделями. По стенам ползёт плесень. Зато люди думают о высоком. А люди попроще, бывает, пекут очень вкусные пирожки и утюжат простыни, прежде чем сложить их в шкаф ровными стопочками.
Чтобы мужчина, да ещё и в очочках, поддерживал дома чистоту и порядок – это очень большая редкость. Что за тип этот Борис Евгеньевич?..
Через месяц мы с Яной встретились в Москве. Я ехала из отпуска с двумя алыми полосами от уха до щеки. Обожглась шампуром. Вид у меня был бандитский. Все уверяли, что останется шрам.
Мы с Яной выпивали за кухонным столом, и вдруг она сказала:
– А ты знаешь, кто тут тобой интересовался? – И пытливо на меня взглянула. – Борис Евгеньевич.
Я чуть не подавилась.
– Да ладно! Он на меня косился так… презрительно.
– Ну слушай, ты его видела? Это он от смущения. А потом спросил Лёху, мол, кто такая, что за девушка. Просил передать, что был негостеприимен и сожалеет. Просит твой номер. Хочет поговорить о жуках.
– Ой, Ян, ну что за церемонии. Дай конечно. Могла бы и не спрашивать.
Я тогда жила одна в коммуналке на Боровой, и мне было интересно всякое приключение. Борис Евгеньевич составлял для меня загадку и поэтому вполне мог таить какую-нибудь интригу.
Он позвонил через неделю. Мы долго не могли договориться, когда нам встретиться. У него был график записи музыкантов. Я работала, а по вечерам училась. Наконец решили, что я приду часов в десять вечера. Для деловой встречи поздновато. Больше похоже на интимное свидание. «Ну и что, – подумала я, – не жуков же он позвал меня посмотреть, в самом деле».
К свиданию я подготовилась как следует. Во-первых, надела новое платье. Во-вторых, позвонила маме и попросила выслать фотографии с жуками.
Мама обычно не обременяла меня женскими советами. Все эти «ты ему одно, а сама делай по-своему» и «не вздумай красить при нём волосы» меня не коснулись. Мама не вмешивалась в мою личную жизнь, но не могла не печалиться, глядя, как я пропадаю одна во цвете лет. Она не давала рецептов охмурения мужчин, но однажды почему-то сказала: «Татьяна, если встретишь старого холостяка, позвони мне, я тебе подскажу, как с ним себя вести». Но я, конечно, только хохотнула. Как будто старый холостяк – это подвид такой. И можно справиться о режиме кормления… Поливки там или удобрения…
– Мам, я тут с дяденькой познакомилась, который тоже жуков снимает… Ты мне вышли своих… Для обмена опытом…
Мама просто ахнула. И немедленно набросилась на меня с расспросами. Рост, вес, образование, жёны, дети, где живёт, кем работает…
Я так сразу и представила, какие картины понеслись у неё в голове: вот я благополучно выхожу замуж, и не за какого-нибудь там алкаша, а за приличного человека. Мы навещаем маму, и за обсуждением макроснимков незаметно протекают вечера…
