Суп без фрикаделек - Татьяна Леонтьева
Сергей наклоняется к нам и говорит:
– А ведь это его бывшая жена!
Выпрямляется и уже ей бросает:
– Ты давай его поскорее укладывай!
– Кабан, – говорит бывшая жена и подсаживает его на верхнюю полку. – Ну хочешь, я тебе коньяк подам, будешь пить через трубочку?
– В лю́лю его, – шепчет мне Люся в ухо, – со́су в рот – и в лю́лю. Баиньки пора.
Насосавшись коньяка, Кабан засыпает. Полка под ним держится на одном креплении, голова свешивается и ритмично бьётся о край.
Постепенно вагон затихает. Я прислушиваюсь, надёжен ли окружающий храп, а потом и сама лезу на верхнюю полку.
Утром Люся виновато выглядывает из-под простыни. Поезд полупустой, фанаты сошли в Перми.
– Танька, мне тебе в глаза смотреть стыдно. Чё было-то?
– Знаешь чё? – говорю. – Если бы ты была трезвой, а я напилась, точно получилось бы хуже.
А через год Люся опять ко мне приехала. С вывихнутой коленкой села в самолёт и прилетела. Я раздобыла для неё тросточку. Пока Люся поправлялась, мы говорили про Жизель и про Учкудук до самого утра. Я даже суп сварила! Правда, пока без фрикаделек.
Борис Евгеньевич
Борис Евгеньевич живёт на 9-й Советской улице. Только я к нему больше не пойду.
Обычно я подходила к его арке и всякий раз забывала код от решётки. Набирала номер телефона и произносила скороговоркой:
– Я опять забыла вашу квартиру.
– Десятая, – бесстрастно отзывался Борис Евгеньевич.
Я вздыхала и заходила.
Нас познакомила Яна Шинкевич. Она тогда жила в Москве и регулярно наведывалась в Питер. Останавливалась чаще всего у меня. Обыкновенно мы планировали культурную программу, но из этого редко что-то получалось. Однажды мы десять дней подряд собирались в Русский музей, но всё никак не выходило. Это были новогодние праздники. Просыпались мы часам к двум, а жили в Автово у Вари с Ариной. Пока раскачаешься и доберёшься до центра, уже стемнеет. У мусорной корзины выстраивались вереницы бутылок из-под «Старого мельника». Яна пела нам песни на кухне, текла неспешная беседа… Впрочем, перед её отъездом мы устыдились и поехали-таки в музей. Но там оказался санитарный день.
На этот раз Яна была расторопнее, посещала театр, встречалась с друзьями и в конце концов объявила:
– А сегодня у Лёхи квартирник. Давай-ка с нами.
Яна и сама музыкант. В Томске у неё была группа, но потом, как водится, вокалисты разошлись и занялись «сольной карьерой». А мне эта группа памятна. Вечерами я иногда включаю те песни и всхлипываю, пока никто не видит.
Про Лёху я никогда не слышала, но это ничего не значит. Сплошь и рядом у нас музыканты, о которых никто ничего не знает. А потом вот случайно окажешься на квартирном концерте и думаешь: вон что бывает, оказывается! Поют люди!
По дороге я донимала Яну вопросами: а ничего, что я приду? а они там не против? а платить надо за квартирник?..
– Я, честно говоря, сама не знаю, – наконец ответила Яна. – Давай позвоним.
И набрала Лёхин номер.
– Лёха? У вас квартирник платный?
Ей что-то ответили. Яна закрыла телефон рукой и прошептала мне:
– Принимают только натурой.
– Скажи, я первая на очереди, – брякнула я. – Не люблю ждать.
Яна фыркнула и послушно передала:
– Тогда Татьяна первая. Она торопится.
Мы долго искали арку и подъезд. В подъезде ещё дольше искали квартиру. Треугольные лестничные площадки оканчивались балкончиком. Балкончик выходил во внутренний двор.
Вот бы здесь поселиться!
– Яна! Этот Лёха живёт в таком доме?
– Да нет же, – ответила Яна. – Это Борис Евгеньевич живёт в таком доме. Он этот… звукач. Студия у него тут, на дому.
И тут мы его и увидели. Он стоял в дверях и невольно слышал наш разговор.
– Добрый вечер, – тихо сказал Борис Евгеньевич и провёл ладонью по бритой голове. Глядел он при этом куда-то в сторону.
– Здрасьте.
Мы неловко протолкнулись в прихожую, улыбаясь и кивая.
– Тапочки, – указал хозяин.
Было из чего выбрать. Тапочек там столпилось пар, наверное, пятнадцать. «Для гостей», – отметила я. Значит, квартирники тут нередки.
Мы боялись опоздать и пришли первыми. Нас проводили в комнату, где волновался музыкант. Лёха оказался довольно-таки симпатичным персонажем. Высокий. С пышной шевелюрой, выразительными карими глазами. Нос с горбинкой. Вполне себе герой-любовник. «Наверное, хорошо поёт», – подумала я.
Борис Евгеньевич невысок, плотного телосложения, в очочках и с тёмной бородой. Одет в брюки и полосатую рубашку. Голову он бреет наголо, потому что лысеет. Эта логика всегда была для меня загадкой. Ну ладно, допустим, мужчина не хочет выдавать свою лысину и поэтому бреется под ноль. Хотя ведь лысина и на бритой голове заметна. Но вот что непонятно: с какой частотой нужно такую бритость поддерживать. Если щетина отрастает на лице ежедневно, то и ёжик на голове не заставит себя ждать. Что же, несчастные лысеющие господа бреют череп каждое утро? После того как почистят зубы? И удобно ли делать это самостоятельно?
На кого походил Борис Евгеньевич, я сказать не могла. Может быть, на учёного. Может, на православного батюшку. А может, и на продюсера порностудии. Запросто. На вид такой интеллигентный дяденька, и больше ничего не скажешь. Во времена моего детства таким изображали папу в детских журналах. Ну, если мама – так обязательно кудрявая и с кастрюлей или сковородкой. А если папа – то в очках и с бородой, сидит в кресле читает газету.
Обоим нашим знакомцам было лет по сорок.
– Это Таня, – представила меня Яна.
– Я первая на очереди, – добавила я.
Мужчины несколько сконфузились. Видимо, по телефону шутить было легче.
– А это Борис Евгеньевич. Хозяин заведения, – сказал Лёха.
Борис Евгеньевич прикрыл глаза и медленно кивнул.
Они с Лёхой сидели у монитора, тихонько слушали какие-то треки и листали фотографии. Мы с Яной присели на диван. Я огляделась.
Компьютер окружали всякие штуки вроде колонок, усилителей и прочей техники. Так, наверное, и выглядит домашняя студия звукозаписи.
Узкая полочка была заставлена аудиокассетами, мелко подписанными от руки. В углу аквариум. Я подошла и попыталась отыскать рыбок, но там оказались только улитки. Я разочарованно вернулась на исходное место.
Прихожая, она же кухня, отделялась от этой комнаты ещё одним помещением. Свет там был погашен, но в глубине виднелся второй этаж с постелью. Я представила Бориса Евгеньевича карабкающимся наверх.
А напротив постели располагались книжные полки. Вот некоторые приходят в гости в первый раз – и сразу глядят на обстановку или, например, картинки на стене разглядывают.
