Горькая истина - Шанора Уильямс

В наше время легко узнать заранее, где будет находиться губернатор в тот или иной момент. Народ с жадностью смакует мельчайшие подробности его жизни: что губернатор ел на обед, занимается ли он спортом, пьет кофе или чай. Доминик, конечно, не президент страны, но и вокруг губернатора ажиотажа достаточно. Вот почему для него особенно важно вычислить, кто присылает загадочные записки.

Доминик опять бросает взгляд в окно. Солнце садится, и небо окрасилось в темно-оранжевый цвет с вкраплениями синего. Главное, что оно больше не фиолетовое. Доминик снова смотрит на прохожих, и при виде человека, стоящего на другой стороне улицы, у него замирает сердце. Фигура, застывшая возле знака, ограничивающего скорость, с ног до головы одета в черное. Капюшон скрывает лицо, но тут загадочный некто поднимает голову, и у Доминика едва не случается инфаркт. Лицо знакомое.

Вскочив с кресла и едва не споткнувшись о ковер, он спешит к окну, однако проезжающий мимо автобус загораживает обзор. А когда автобус пропадает из виду, на той стороне улицы уже никого нет. Доминик отступает на шаг, прислоняется к стене и отчаянно втягивает в себя воздух. Прижав ладонь к груди, он чувствует, как бешено колотится сердце.

У Доминика едет крыша совсем как у матери. Врачи говорили ему, что шизофрения передается генетически, а значит, болезнь может развиться и у него тоже. Он сходит с ума, у него галлюцинации. Это единственное возможное объяснение, ведь с той стороны улицы на него никак не могла смотреть Бринн Уоллес.

Этой женщины уже четыре года нет в живых.

По его вине.

26

БРИНН

– Прости, что ты сказала?

Голос Доминика раздался совсем близко. Я не понимала, как он сумел так быстро пересечь комнату, но он уже стоял прямо передо мной, и я ахнула от неожиданности. Я сказала ему, что не могу провести с ним ночь. Я должна покинуть этот дом, пока не совершила непоправимую ошибку.

– Подожди минутку. Куда ты, Бринн? – спросил он, но я снова сунула ноги в босоножки.

Когда я нагнулась, мне стало трудно дышать, а голова отяжелела. Я постаралась сосредоточиться и застегнуть ремешок, однако руки не слушались – пальцы были вялыми, как макаронины.

– Пожалуйста, отвези меня обратно к отелю, я там машину оставила, – попросила я, взяла босоножки и выпрямилась. Обуюсь потом.

– Что на тебя нашло? – с резким смешком произнес Доминик. – Я думал, тебе все нравится.

– Да, но… Дом, я не могу.

Моя речь звучала невнятно. Я подняла взгляд на Доминика, стоявшего ко мне вплотную, и, хотя перед глазами все плыло, мне показалось, что он слегка кивнул.

– Не выдумывай. Останься, – настаивал Дом.

Он положил руку на мое бедро, но я покачала головой и отпрянула. Потеряла равновесие и врезалась в край кровати. Мне ничего не оставалось, кроме как упасть на нее.

– Ну вот, так-то лучше. Совсем другое дело, – тихо произнес Дом.

И вдруг он очутился сверху.

– Доминик, нет. Я же сказала, что не могу. Мне надо идти.

Я уперлась рукой в его грудь, но мои жалкие потуги не дали результата. Я не понимала, почему даже мое собственное тело против меня. Да, я, конечно, пьяна, но не до такой степени, чтобы руки и ноги мне не подчинялись.

– Тебе вовсе не нужно никуда идти, – пропыхтел он, накрыв ладонью мою грудь и тиская ее. – Ты ведь этого хочешь, правда, Бринн? Хочешь меня?

Я могла только растерянно глядеть на него, когда он схватил меня за запястья и прижал мои руки к кровати. Я хотела драться, лягаться, кричать, но не могла. В горле пересохло еще сильнее, голова кружилась. Казалось, будто надо мной нависают два Доминика.

И тут до меня дошло… А я-то думала, что со мной такого никогда не случится. Ну какая женщина может предположить, что с ней обойдутся подобным образом?!

– Ты… ты мне что-то подмешал, – с трудом выговорила я. – Да, ты…

Почему он принес яблочный сок, когда я просила воду? Ну я и дура!

Хотя у меня кружилась голова, я заметила на его лице улыбку.

– На всякий случай, – пробормотал он, задирая мое платье до пояса.

Внезапно со скрипом открылась дверь. Доминик слез с меня и обернулся.

– Ты как раз вовремя, – бросил он.

– Красота, да и только, – хрипло произнес второй мужчина. – Какие бедра! И трусики кружевные. Я смотрю, она уже готова веселиться.

– Привез ее сюда, как ты и просил. Ты ведь поговоришь с Ребой? Мне позарез нужна ее поддержка, без нее не видать мне победы на выборах.

– Ладно-ладно. Все сделаю, обещаю, – скороговоркой выпалил собеседник Доминика.

Спальня кружилась перед глазами. Матрас прогнулся, и надо мной возникло лицо. Белый мужчина. Из-за круговерти в голове я узнала его не сразу, хотя черты лица казались знакомыми. Да, я раньше видела этого человека. Он приходил во «Франко». Сидел за столиком вместе с Домиником. И тот называл его Джон.

Грубые потные руки дергали на мне одежду, потом резко раздвинули мои бедра. Мужчина издал утробное рычание, его пальцы стянули с меня трусы и зашарили между ног.

– Ну как, приятно? Нравится? – проговорил Джон и наклонился вперед, к самому моему уху. В нос ударил запах сигар и перегара от виски. – Такие женщины, как ты, моя слабость. Да что там, грех. Мне вовсе не следовало бы заглядываться на шоколадных красоток вроде тебя, но тут уж я ничего не могу поделать. Есть в тебе – во всех вас – что-то такое, что меня реально заводит.

Я повернула голову и заметила, что в углу кто-то стоит. Это был Доминик.

– Дом, прошу тебя… – прохрипела я.

– Тихо-тихо. – Джон накрыл ладонью мой рот и крепче прижался ко мне.

Доминик смотрел на меня с улыбкой, его глаза блестели.

– Я о тебе позабочусь как следует, – произнес Джон.

Мне хотелось кричать, но тело упорно отказывалось повиноваться. Я попыталась поднять ногу, чтобы столкнуть с себя этого мужчину, но он продолжал трогать меня, лапать, лизать. Его отвратительный горячий язык прошелся по мочке моего уха, а потом стал спускаться по шее.

Я лежала неподвижно, его руки щупали и хватали все, что ему хотелось, затем он стал снимать брюки. Джон перевернул меня, будто тряпичную куклу, поднял мои бедра, а потом я уже ничего не помнила о той ночи: алкоголь и неизвестные вещества затуманили сознание и я