Перемещенные - Сания Биккина

Мы берем сумки и рюкзаки и вяло идем к выходу. Антон по дороге пинает стул, Гера – парту. Кто-то переговаривается, кто-то недовольно мычит. Я молчу. Ищу глазами Мирика. Он что-то увлеченно пишет в своем телефоне. Оборачиваюсь. Роман подпирает подбородок руками, тяжело вздыхает и ложится лбом на стол. Мы вроде так старались, а все равно стали проблемой для Романа и для школы. Я что, всегда проблема? Для всех?

На улице все постепенно расходятся. Из школы выходят четыре родителя нашего класса. Лица у них серьезные. Они о чем-то тихо переговариваются и прощаются. Мирик пытается что-то нам сказать, но мама подхватывает его под локоть и ведет к машине. Я остаюсь с Евой.

– А как же мое интервью? Ведь моя очередь? Я прибрала комнату и приготовила фотоальбом!

– Ева, прости. Бред какой-то. Роман мог бы сказать нам раньше. – Я ворчу. И тут думаю, что логичный Мирик заметил бы: «Роман нам ничего не должен».

– Что теперь будет с нашим фильмом?

– Ничего. На этом все.

– Мы же можем просто сделать. Ну пусть не на конкурс, просто. Вы придете ко мне, снимете.

– Я не смогу, я уезжаю.

– Когда вернешься?

– Я уезжаю совсем. Я не вернусь. Это к лучшему, наверное, я что-то здесь не вписываюсь, если честно. Я тут всегда буду чужая.

В автобусе мы едем молча. Еве тоскливо, она упирается лбом в стекло и смотрит вниз. Ее глаза набухают от слез, но у меня нет сил ее жалеть. Мне нужно подумать про себя. Спланировать, как собрать вещи, как поговорить с папой. Он должен решить все с документами. И надо как-то правильно с ним попрощаться, убедить его приехать к нам. Ужасно грустно будет жить вдали от папы. Но зато я смогу немного выдохнуть. И там не будет никаких вот этих: «делайте проект, не делайте проект». И жить в квартире – не то же самое, что в лагере. Никто даже не будет знать про мое прошлое. Переехала и переехала.

Иду по лагерю и смотрю по сторонам. Не такое уж и страшное место. Вот здесь сначала цвела яблоня, а потом мы ели яблоки. Там мы каждый день сидим на скамейках и читаем новости. Тут у корпусов играют дети. Они умудряются носиться, смеяться, крепко обниматься и радостно визжать даже в таком месте и несмотря на то, что с ними было. Как будто вся их жизнь происходит только в эту минуту. Я так уже не умею. Прямо сейчас очень хочется отключиться от переживаний за прошлое и будущее, но не выходит. Решаю сегодня ничего не делать. Загляну к папе, расскажу про мамин план и залезу под одеяло.

10. Монтаж

Собираюсь в школу, с утра нет сил. Картинки вчерашних событий не идут из головы. А правда, почему в школе были родители? И мама Мирика? Мы вроде не нарушали ничего. Или нет? Надеюсь, меня не отправят ни в полицию, ни к педагогу. Бр-р-р, аж передергивает. Надо скорее уезжать, спасаться. И почему Роман был такой нервный?

Прошу папу отвезти меня в школу – не хочу встречать Еву в автобусе. По дороге мы обсуждаем сборы. Папа грустно желает мне самого лучшего. И чего он грустит, ведь без меня ему будет гораздо легче.

В школе уже все знают, что я ухожу, – папа попросил подготовить мое личное дело и выставить отметки. На каждом уроке учителя спрашивают, куда я еду. Одноклассники молчат, все заняты своими делами, атмосфера тухлая. Гера пару раз пытался меня поддеть шутками, но быстро сдулся. Ева не пришла, Майя улыбается мне, но, как обычно, ничего особо не говорит. Мирик читает комикс и всех игнорит.

Роман зашел перед уроками и попросил прощения за то, что «не смог вчера подобрать правильные слова». Сказал, ему жаль, что с проектом так вышло. Наверное, за это мы его и ценим – он с нами разговаривает.

Я ухожу с третьего урока, пойду опять по магазинам. Нет уже смысла быть в школе, быть в городе, быть где-то. Как будто включился обратный отсчет.

Гуляю вдоль витрин торгового центра, где продается все для дома – всякая посуда, ковры и цветы. Разглядываю и мысленно примеряюсь, что из этого в параллельной реальности я бы купила домой. Как бы я это расставила, как бы сочетала по цветам между собой. Хочется уюта, нестерпимо хочется. В детстве я так смотрела на витрины со сладостями. Хотелось всего, а можно было что-то одно.

Вдруг на плечо ложится рука, оборачиваюсь – это мама Майи.

– Аделия! Привет! Ты не в школе?

– Я? Это… да, мне нужно было отойти.

– А я так тебе рада! У тебя все нормально? Хорошо, что вы начали снимать фильм. Мне сначала было очень тяжело про это думать и говорить, я как бы сама-то была против вашего фильма. Но знаешь, нам как будто стало легче. И еще я так рада, что у Майи впервые появилась подруга. Она прямо расцвела, очень изменилась. Говорит, ты с ней общаешься.

– Майя очень классная.

– И она смелее стала. Ей легче. Она жила только сестрой, а сейчас начала про себя думать. Если честно, я и сама впервые за многие месяцы о себе вспомнила. – Мама Майи вдруг подходит и осторожно обнимает меня. Стесняется, но все равно не может сдержаться.

– Что вы, спасибо! – Мне как-то неловко.

– Тебе спасибо. Ты очень добрая. Смогла вот вдохновить ребят. Видишь, как много ты сделала для них. Не бросай это. Вы вместе все будете очень сильные. Вместе всегда проще, чем по одному.

– Не знаю, мы что-то с фильмом все не так сделали, его не покажут. А мы его для школы снимали, на конкурс.

– Ну пусть не покажут. Вы его, главное, сделайте. И нам покажите.

– Мы хотели школе помочь.

– А, кстати! Мы же ходили вчера к директору вашему. Он сказал, что родители никогда ему не помогали, и он их никогда не приглашал. А мы будем помогать. Мама вашего Мирика сказала, что использует все связи и ресурсы. Ну и мы тоже не бесполезные. Так что у школы все будет хорошо и без ваших проектов и отметок. Вообще, странно, что это все на ваши плечи легло. Очень странно.

А действительно странно. Почему проверка в школе так прошла, почему план так придуман, что все зависело от нашего поведения и