Общество самоубийц - Рэйчел Хэн
Чем дольше они гуляли, тем больше отец вспоминал. Истории переполняли его. Никакой очевидной связи между ними не было — он перескакивал туда-сюда в пространстве и времени, но это, кажется, совершенно его не заботило.
Постепенно Лия заметила, что все его воспоминания относились ко времени до его ухода. Про детство Лии, про то, что случилось до ее рождения. И ни слова о том, что происходило дальше. Ни слова о том, что он делал после того, как ушел.
Вдруг Кайто остановился и удивленно охнул.
— В чем дело? — Лия обернулась к нему.
Отец смотрел на тротуар куда-то перед собой.
— Убрали, — сказал он.
Лия озадаченно огляделась. В том месте, где они остановились, не было решительно ничего примечательного.
Отец качал головой, все еще разглядывая пустое пространство перед собой. Наконец он спрятал в карман руку, которую было прижал к губам от удивления. Лия впервые заметила, какие большие у него стали уши — мочки почти доходили до обмотанного вокруг шеи шарфа. Ее собственные уши на морозе казались ей тугими и маленькими.
— Ну да, разумеется, его убрали, — вздохнул отец. — Это я сглупил.
— Что убрали? — спросила Лия.
— Ты не помнишь. Ну конечно, не помнишь, тебе лет девять, наверное, было. Мы сюда ходили днем по воскресеньям, когда у твоей матери были встречи Общества любителей книги. Брали по одному для тебя, для меня и для Сэмюэла.
И вдруг она вспомнила, как подтаявшее мороженое стекало по стенке вафельной трубочки и между пальцами. Как она старалась слизать его как можно быстрее, а отец и Сэмюэл ей аплодировали. Сладкий, холодный, восхитительный вкус шоколада.
Если дожить до ста лет, память начинает работать странным образом. Надежнее всего в ней застревает то, что случилось в раннем детстве. Именно эти воспоминания являются краеугольным камнем, намертво встроенным в архитектуру ее сознания.
Поэтому Лия прекрасно помнила, как ей под ногти попала засохшая жевательная резинка, прилепленная под дубовым обеденным столом. Помнила сладкий вкус мыльных пузырей, которые она пыталась поймать языком. Помнила, что от Сэмюэла всегда пахло деревьями, а от матери дождем.
И сухой кашель, рвущийся из горла, невыносимое першение, из-за которого она как-то целую ночь не могла заснуть. И как ее однажды укусил огненный муравей на пляже в Индонезии — тогда еще не было официальных рекомендаций не ездить в страны, не подписавшие Закон о святости жизни, — и руки у нее распухли, как бревна, а лицо раздулось, покраснело и невыносимо чесалось. И резкую боль, когда сдираешь ноготь на ноге, почерневший после того, как побегаешь в слишком тесных туфлях.
Забывала она то, что происходило на широких просторах взрослой жизни. Чем старше она становилась, тем быстрее пролетали годы и тем меньше впечатлений оставляли события. Детали взрослой жизни она помнила в общих чертах, а не в подробностях. Она знала, где работала, с кем встречалась, что делала за последние лет семьдесят. Но она это помнила как абстрактные факты, а не как кисловатый запах дыхания любовника или горечь унижения из-за первой потери клиента. Она, например, полностью забыла подругу, с которой вместе училась в университете, а потом еще лет двадцать часто общалась.
Иногда Лию пугало, что она потеряла так много, хотя это и считалось вполне нормальным: большинство ее знакомых тоже успели забыть большую часть своей жизни. Но вот детство оставалось с ней всегда — надежное, аккуратно расставленное по порядку событий. Она помнила миллион подробностей. И потому странно и тревожно было осознать, что пропали какие-то важные детали. Вкус шоколада — холодный и идеальный. А вместе со вкусом вернулись шелест ветвей деревьев, ветер в лило, худая гладкая ладонь в ее руке. Глаза ее брата.
Лия с отцом прошли до южного конца парка, все восемьдесят кварталов. Когда они туда добрались, солнце садилось, и ей пора было домой.
— Где ты живешь? — спросила Лия.
Они проговорили весь день, но о себе нынешнем отец так ничего и не рассказал.
— Слушай… — он помедлил и огляделся, будто проверяя, не подслушивает ли кто, — ты про меня никому не рассказывала?
Лия покачала головой. Утром Тодд спросил, куда это она собралась — воскресенья они традиционно проводили дома, — но Лия пробормотала что-то невнятное и закрыла дверь за собой прежде, чем вопрос прозвучал еще раз.
— Я думала, тебе все равно, — не удержалась Лия. — В клинику ты уж точно не украдкой пришел.
Кайто ухмыльнулся:
— Ну, это немножко непродуманно вышло. Я слишком хотел с тобой поговорить. Надеюсь, они решили, что я бродяга-недосотенный, мечтающий о процедурах по продлению жизни. Они все равно о недосотенных примерно так и думают.
Он сжал губы и задумался.
Лия переступила с ноги на ногу. Она чувствовала, что натерла ногу и на большом пальце левой ступни образуется пузырь, но это было даже приятно, как замерзшие щеки, как боль в пояснице, как множество историй у нее в голове. Солнце опускалось все ниже, пламенно-оранжевые лучи падали через Гудзон.
— Я снимаю комнату в Девятнадцатом округе, — произнес Кайто наконец. Ему явно нелегко было это сказать. — Может… может, зайдешь? Скажем, в следующие выходные?
Отец поднял голову и посмотрел на нее. На его лице читалась такая неуверенность, что у Лии внутри что-то сдвинулось — она почувствовала это. Словно края пропасти, раскрывшейся в ее душе в тот миг, когда она впервые увидела отца после долгой разлуки, еще немного разошлись.
— Конечно. С удовольствием.
Глава одиннадцатая
Наблюдатели не приходили уже третий день. Один раз — это могла быть случайность. Скажем, у них проходило срочное общее собрание по Министерству для обсуждения новейших демографических мер — о том, что численность населения упорно продолжает падать, говорили и писали везде. Когда они не пришли вчера, Лия спокойно продолжала работать, в одиннадцатый раз за месяц пересматривая свой клиентский портфолио. Но сегодня они тоже не появились! Три дня подряд не могли быть случайностью.
— У тебя довольный вил. Ты нашла новых клиентов вместо Масков?
Лия повернулась. Цзян стоял в дверях кабинета с чашкой утреннего травяного чая в руке, от которой поднимался пар. похожий на кислотный дым. Но даже это не могло испортить ей настроение.
— Цзян, если нее это… — Лия понизила голос. — Если все это наконец закончилось, я найду тебе десять новых клиентов, вот увидишь.
Цзян чрезвычайно гордился тем, что полает сотрудникам хороший
