Романолуние - Анна Кимова
Всё же я выбрала Серджио. Но ничего не было. Вскоре уехала от своих платонических белых коней.
Восьмыми были любовники-двухнедельники. Но всех вспоминать нету смысла. Их было точно больше пяти. Шестеро, семеро или, может быть, восемь? В общем, много. Идея была – по одному в день. Но с некоторыми не удавалось договориться на нужные дни, и приходилось их миксовать. Один день – пусто, другой – сразу двое. Оттуда и возник аларм-список. До сих пор несколько имён значатся под литерами аларм-Паша, аларм-Саша, аларм-кто-то там еще. На случай, если снова придется кого-то из себя вытравливать. Романа Чернышева, например. Коне-е-е-ечно, такого вытравишь всякими там мелкими алармистами!..
Поэтому можно считать, что восьмым всё же был Ксав.
Нет, и до́ него, и по́сле, другие подбивали клинья. Раз десять. Всегда генералитет. Но меня такие мужчины никогда не возбуждали. До Романа Сергеевича.
Вот так. Даже этот метод не помогает. Всё равно постоянно мысленно откатываюсь к единственному, которого вообще стоило перечислить в этом списке. Только он один в сердце. Как теперь без него?
А Ксав, что ж. О нем и вспоминать не хочется. Настолько сейчас всё кажется мелким. Роман. Боль и любовь. Целая жизнь. А после – всё умерло. Ничто не радует. Снова слезы накатывают. И тело горит. До сосков не дотронуться. Кожа как нерв оголенный. Молит, чтобы вернули к хозяину. Не понимает организм, что ничего больше не будет. Как ему объяснить, если сама с собой до сих пор не договорилась?
4. Четвертое января. День вакханалии. Четвертый день без Романа
Утро снова началось с истерики. Плакала, наверное, часа два. Потом пошла умываться. На время сняла наколенники, а то ходила в них уже несколько дней. Надо было дать коленям передышку.
Дикий голод! Ужасный, бегемота бы съела! Заказала доставку. Принесли через час два огромных пакета.
Первым делом открыла красную рыбу. Прямо так, от куска, откусила. И еще. И еще. Почти всю съела. Вся ряха в жире. И воняет противно. Какая же я отвратительная!
Снова истерика.
Прямо так, рыдая, села на пол и стала рыться в пакетах. Достала банку с квашенной капустой. Вскрыла. Принялась за нее руками. Но: над пакетом, типа предусмотрительная. Всё же заставила себя встать и помыть рожу. И руки. И выпить таблетку.
Вернулась к пакетам. Достала печенье. Съела одно. Шоколадное. Вкусное. Но нет, не то. Лучше, конечно, было бы цианида.
Опять реву. Да сколько же их во мне? Может, у меня мозги плавятся и через глаза и ноздри выходят?
Опять на пол села. Холодный, сволочь. Как Романово сердце. Почему он меня не нашел? Почему не приехал? Не забрал к себе? Или хотя бы один раз в машине по дороге не отымел? Прямо при водителе. Это же его никогда, наверное, не смущало! А потом просто к дому привез бы обратно и выкинул возле помойки. Потому что я ему не интересна! И никогда не была. Это просто был секс! А с этим у него проблем никогда не возникнет. Гадкий, отвратительный кобель! Ненавижу, чтоб он сдох! Где тут чипсы?
Открыла. Сожрала немного. Опять не то. Так, а что тогда? Точно! Мороженое! Шоколадное, вроде… Вот, нашла. Вскрыла. Точняк. То, что надо. Такое же холодное, как сердце Романа. И такое же сладкое, каким оказался на вкус этот подонок. Ненавижу! Пора опять идти ряху мыть…
Опустошение. Выдохнула. Посидела. Прямо так, прижавшись спиной к стене кухни. И опять накатило. Легла на пол и жалобно застонала.
Ромочка! Милый, дорогой, любимый! Как же я ужасно сильно тебя люблю!
Прорычала. Вскочила на ноги. Открыла окно. Высунулась и заорала:
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Немного полегчало.
Взяла телефон. Нашла песню, по которой месяц назад сходила с ума. Господи, вот же дура! И я себе, когда ее на кухне выкрикивала, еще Ксава представляла! Нашла кого! Это же было о Романе!
«Зырьте, как я кру́т!» –
Я в курсе…
Он уж – тут как тут:
Паркуйся!
Лучше б я молчала…
Но не удержала
Вопрос. Допрос:
Сколько было их,
Сколько будет?
Всех – на мыло,
Не жалко судеб…
Я всё же жду тебя…
Вспомнишь ли про меня?
Сколько раз
Из ее постели
Ты на раз
Или на неделю
Сердце мне вынимал,
Только лишь вспоминал?
Вопрос!
Вся жизнь
В разнос…
(прим.: стихотворение Анны Кимовой «Риторический Роман»)
И стала танцевать. И горланить. И рыдать. И смеяться. А потом снова села на пол и до конца сточила упаковку чипсов. Заела капустой. И печением. Сверху запила молоком. И снова стала горланить:
Вопрос!
Вся жизнь
В разнос…
Примерно так и прошел день.
Вечером всё же сварила картошку и пожарила себе курицу. Хорошо, что обустройство квартиры начала не с комнат, а с ванной и кухни. Благодаря этому сейчас могла здесь жить. Электрику две недели, как закончила. Иначе совершенно непонятно, что бы делала. В таком состоянии к отцу было не поехать. Плюс Подколзин. А здесь могла творить, что душе вздумается. Вакханалить понемногу.
Приняла таблетку. Снова надела наколенники.
Последнее, что запомнила перед сном – мокрая подушка. Когда я закруглюсь с наматыванием соплей на кулак, надо будет ее сменить.
5. Пятое января. День матери. Пятый день без Романа
С утра слез не было совсем. Будто мозги, наконец, перестали плавиться. Видно, все вытекли.
В голове было пусто.
Встала. Умылась. Приняла таблетку. Сварила кашу. Поставила чайник.
Первый день – машинальные движения. Обычная размеренная жизнь, как всегда, по утрам.
Позвонила отцу. Постаралась, чтобы голос звучал не как у робота. Сообщила, что завтра типа возвращаюсь из командировки. И тут он выдал:
– Женя заходила.
Первый вопрос в голове: какая Женя? Ступор. Никаких сносных мыслей. И вдруг… Осознание. Женя может быть только одна. Молчание не нарушила. Папа сказал:
– На Рождество к себе приглашает.
– И что ты думаешь?
– Ничего. Она твоя мать.
– Нет. Ты моя мать. И отец тоже ты. Вы у меня в одном флаконе идете. Как шампунь и кондиционер. Пантин Про Ви. Помнишь? Реклама такая. У девушек еще волосы после него
