Романолуние - Анна Кимова
Подушка вскоре стала совсем мокрой.
2. Второе января. День дивана. Второй день без Романа
Утро.
Какой сейчас год?
Две тысячи двадцать второй.
Можно, я еще в нем поживу?..
Истерика.
Не успела глаза продрать и накрыло…
Вчера ведь почти не плакала.
А сегодня так хочется подохнуть! Зачем ушла от него? Он же так обнимал! А слова… Какие слова нашептывал? В ухо всё время дышал… Будто не мог и минуты прожить без моего уха! И в волосы носом зарывался. Дыхание теплое… И за шею держал…
Отдайте мне моего Романа!!!! Роман Сергеевич!!!
Зачем жить? Зачем всё это? Убейте меня, ненасытные черти! Ну за какие грехи мне всё это прилетает? Сколько можно надо мной издеваться? Неужели в этом поганом городе нет более подходящих кандидатур?
Зачем я пришла в СевМоре? Какого черта меня туда ноги понесли?.. Дура, дура, самоуверенная… Так тебе и надо, всё правильно. Это тебе за грех гордыни прилетело!
Опустошение. Слезы кончились.
Таблетку принять.
Надо.
Или… ну ее? Лучше быстрее подохну.
Нет. Так хоть буду подыхать без боли. Еще ее не хватало.
Вот.
Таблетка.
Где вода? Ах, да… Кран…
Поесть?
Это лишнее. Зачем есть, если надо быстрее подохнуть.
Диван, где мой диван?
Вот.
Истерика.
Подушка мокрая!!!!! Сколько же во мне соплей!!!!!
Ромочка, не могу без тебя! Подонок, ненавижу! Как же мне жить без тебя? Ну почему я не могу быть как все? Просто здоровой, полноценной? Ты ведь никогда меня такой не примешь! Не могу без тебя! Господи, Боже, как же мне теперь жить?
Опустошение. Кончились слезы.
На улице что-то вроде дождя. Да уж, хорош Новый год, ничего не скажешь.
Надо Лене позвонить.
Недели через две, когда смогу разговаривать.
Тишина. Сердцебиение. Тахикардия. Отчего-то колени совсем не болят. Может, я уже умерла?
Диван мягкий. И соленый. А Роман Сергеевич где-то сейчас… Пьет… Глаза опять льдом затянулись… Заполярье… И щетина на щеках… Как тогда, утром тридцать первого. Позавчера… И голос хриплый, с вибрациями. Сексуальный.
Истерика.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!
3. Третье января. День воспоминаний. Третий день без Романа
Утро. Колени болят.
Встала. Таблетку выпила. Доела холодец. Еще йогурт какой-то наскребла. Катался по нижней полке холодильника.
Есть хочу. Что еще поесть? Так, там сухари оставались. На подоконнике. Вот. Схрумкала.
Теперь до вечера аппетита не будет. Вопрос с едой решен. Больше в доме есть нечего, значит, хотеть есть я больше не буду. А когда захочу? Тогда и подумаю об этом.
Приняла ванну. Сколько я уже не мылась? Гадкая грязная бабища… Хотя, какая разница? Всё равно Романа рядом нет. Теперь можно вообще не мыться. Вот сейчас домоюсь, и больше не буду. Подумаю об этом, когда заведутся крокодилы.
А что у меня вообще было в жизни? Кроме него? Кто у меня был? Сколько их было? Не больно-то и густо. Мужчин – двое. Любовников – шестеро? Или семеро? Тогда, за те две недели, перед Парижем. Персональный рекорд – двое за один день. Первый – днем, второй – вечером. Так Подколзина из себя вытравливала. И подумать страшно, что кто-то вот так живет всю жизнь. Как Роман, например. Это же ад! Двух недель хватило, чтобы понять, насколько это не моё. Что ж, попробую вспомнить.
Первым был, наверное, всё же Владимир Смирнов. Скорее всего, это была любовь. Вероятно, обоюдная. Но скоротечная. Быстро переросшая в ненависть. А потом он перевелся в другую школу. Сразу после чернил на голове. Сколько раз его видела после? Два? Три? И один раз на чемпионате. Случайно там оказался. Брат со мной в одном отделении гастролировал. Лузер. А я уже тогда взяла серебро. На том Смирновская любовь и кончилась. Сломался. В глаза больше так и не посмотрел.
Интересно, а как бы повел себя Роман, если бы был на его месте?
Вторым был Подколзин. Нет, о нем вспоминать точно нечего. Просто желаю ему сдохнуть. Это будет по-христиански. Он ходить по земле не должен. Ей без него только полегчает.
Третьим был Олег Филатов с соседнего курса. Младше на год. Как же, мне казалось, я была в него влюблена! Брюнет с бирюзовыми глазами и слегка крючковатым носом, но мужественный. Из него пёрло. И он смотрел.
Знакомы мы не были. Подруга как-то решила помочь. Пока я болела, подошла и всучила ему листок с моим номером. Рассказала потом. Перед фактом поставила. А я еще подумала, почему он так странно на меня посмотрел, когда я в первый день после болезни вышла? Да уж, помогла, подруга…
В следующий раз встретились в переходе между корпусами. Шли одной дорожкой, я – чуть впереди, он – сзади. Поравнялся, посмотрел, и роторный двигатель включил. А я, немного обдумав, побежала за ним. За несколько секунд он уже успел не хило так отдалиться. Снова поравнялась, за руку взяла, он чуть притормозил.
– Привет!
– Приве-е-ет?! ??
– Я – Даша. Тебе мой номер телефона давали.
Типа он не знал, чей ему номер давали…
– Ага! Я в восторге!
Сразу пронеслось в голове: «Мимо. Что я в нем нашла?»
– Я – тоже. Ну давай пока!
Развернулась и пошла назад.
Четвертым был еще один сокурсник. А теперь вот даже не помню, как его звали… Мы с девочками называли его электросудорожной терапией, ЭСТом, если короче. Блондин кареглазый. И почему-то тоже на курс младше. Странно как-то, обычно девочкам старшекурсники нравятся. Он с тусовкой всегда ходил. Главный у них был по тарелочкам. И как-то раз в буфете зацепились с ним взглядами. Он – в очереди, я – за столом. Стоячий такой, для быстрого перекуса. Он со своими дружинниками, я – с девчонками. Стенка на стенку. Стоит и смотрит, типа главный по тарелочкам, или как мы у них там назывались. Типа вот, смотрите, кто здесь альфа!
Я подперла подбородок рукой и уставилась, не мигая. Простояли с минуту, наверное. Отвернулся. И больше никогда уже не смотрел. Да, институт явно был не для меня.
Романов там не было.
Пятым-шестым и седьмым – были итальянцы. Серджио, Марио и Джованни. Три товарища, прямо как три белых коня. С ними, как и с моей святой троицей, тоже всё больше походило на дружбу. Много флирта, много свиданий, но никаких активных действий. Устраивало всех четверых. Так они меня
