Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин

— На Кедровую сегодня ушли два вездехода, — сказал Остудин. — Завтра отправляю туда трактор с соляркой. Уже сказал Быстрову, чтобы собирался.

— Ты позволишь сообщить это Батурину?

— Конечно, — сказал Остудин.

Роман Иванович отправился на буровую вслед за Быстровым. Последний раз он прилетал туда два месяца назад. Тайга была уже завалена снегом, но настоящие морозы еще не наступили. Сейчас и буровая, и лес вокруг выглядели по-другому. Дорожки между балками, протоптанные в снегу, были настолько глубокими, что походили на траншеи. На пристройках буровой висел мохнатый куржак. Ветви деревьев согнулись под белыми шапками снега. Тайга выглядела мертвой и потому устрашающей. Казалось, ступи в нее, и она навсегда поглотит тебя. Оставшись один на вертолетной площадке, Остудин даже передернулся от неприятного ощущения.

Вохминцев ждал его у балка, подальше от снежной бури, которую вертолет поднимает при каждом взлете и посадке. Он терялся в догадках по поводу прилета начальника. Самому о цели приезда спрашивать было неудобно, а Остудин о ней не предупредил. Да, собственно, никакой цели, если иметь в виду что-то конкретное, не было. Остудин прилетел не контролировать работу или решать какую-то проблему. Ему хотелось узнать настроение бригады. А настроение — вещь не материальная.

— Ну что, хозяин, веди в дом, — сказал Остудин, пожимая твердую, сухую ладонь бурового мастера.

Вохминцев распахнул дверь балка. Остудин переступил порог, огляделся. Здесь все было, как прежде. Та же железная печка, та же двухэтажная кровать, тот же стол у стены с рацией посередине. На столе рядом с вахтовым журналом лежал керн. Остудин подошел, взял керн в руки. Опытным глазом определил: да, это тот самый аргиллит, о котором говорил Еланцев. Керн был тяжелым. Остудин поднес его к самому лицу, понюхал, словно ищейка, пытающаяся взять нужный след. Керн источал запах камня, опаленного электрической искрой, который не имел ничего общего с таким знакомым сладковатым ароматом нефти. Остудин положил керн на стол, опустился на стоявшую рядом табуретку. Вохминцев сел напротив него.

— Ну и что ты об этом думаешь? — кивнув на керн, спросил Остудин.

— А что тут думать? — ответил Вохминцев. — Бурить надо. Ясно, что попали на свод. Пройдем его, выйдем на нефтяной пласт.

— А если закончить на этом? — Остудин посмотрел на бурового мастера. — Ведь мы уже достигли проектной отметки.

— Да вы что? — удивился Вохминцев. — Бросить скважину, когда до нефти остались считанные метры? Вы же потом спать не будете. Да и проектной отметки еще не достигли.

— Когда вы на нее выйдете? — спросил Остудин и снова взял керн в руки.

— Думаю, дня через три. Если ничего не случится…

Через три дня буровики достигли проектной отметки скважины. Остудин ожидал результатов ее испытания. Геофизики провели каротаж, но ничего, кроме пласта, из которого снова была получена минерализованная вода, не выявили.

Остудин позвонил Батурину, чтобы доложить о результатах каротажных работ. Но разговор сразу свернул на другую тему.

— Скажи, — спросил Батурин, — а нельзя бригаду Вохминцева разделить пополам?

— Как разделить? — не понял Остудин.

— Одну вахту оставить на Кедровой для завершения испытаний. А остальные направить на Моховую. Пускай начинают там бурить вторую скважину.

У Остудина кольнуло сердце. Значит, оправдываются самые худшие ожидания: открыть Кедровое месторождение нефти в этом году не дадут. В голове с быстротой электронно-вычислительной машины начали прокручиваться варианты спасения скважины. Роман Иванович слышал, как дышит в трубку Батурин, знал, что тот ждет ответа. И ответ пришел неожиданно сам собой.

— Ну, подумайте, Захар Федорович, как мы можем начать бурить скважину на Моховой? — сказал Остудин. — Мы же туда до сих пор не пробили зимник. Чтобы его накатать, нужно минимум три недели.

Батурин долго молчал, очевидно, обдумывая слова начальника экспедиции. Потом спросил:

— Что же вы делали все это время?

— Ничего, — ответил Остудин. — Ждали, когда промерзнут болота и на реке станет надежным лед. Туда же дорога идет через сплошные топи.

— Что же мне голову морочат? — возмутился Батурин. — Говорят, что она у вас готова.

— Кто говорит?

— Да есть тут некоторые... Бури свою скважину дальше, — Батурин положил трубку.

Этот неожиданный разговор расстроил Остудина. За недолгое время работы в должности начальника экспедиции он понял, насколько экономика зависит от политики. Сиюминутные политические соображения нередко берут верх над серьезными экономическими расчетами. Но расплачиваться за такие решения потом приходится хозяйственникам. Политики не несут ответственности за свои действия.

Работа геологов кому-то не давала покоя. Остудин еще не понял — кому, но то, что метры проходки оказались сейчас для райкома важнее открытия, было ясно. И предчувствие не обмануло его.

Еще до обеда ему позвонил новый первый секретарь райкома партии Мордасов. И с первых же слов пошел в атаку:

— Вы почему отказываетесь выполнять государственный план? — не поздоровавшись, жестко спросил первый секретарь. И, не дав возможности вставить слово, добавил: — Ведь вам было дано указание перевести буровую бригаду на новую скважину. Почему вы его не выполнили?

Остудин виделся с Мордасовым всего дважды. Первый раз на пленуме, когда того избирали первым секретарем райкома. Мордасова представлял заместитель заведующего орготделом обкома партии. Он спросил, будут ли вопросы к кандидату на должность первого секретаря? Вопросов не было. Все понимали, что выборы — акт чисто формальный. Избрали его единогласно.

После пленума он пригласил в свой кабинет руководителей районных организаций и в краткой речи изложил программу действий. Она сводилась к одному: каждый, кто не выполнит план, будет наказан с большевистской беспощадностью. Самой неблагополучной организацией он назвал нефтеразведочную экспедицию.

— Это неслыханно, — заявил Мордасов, — чтобы крупнейшее предприятие района четыре года не выполняло план по проходке, а с его руководителей ничего не спрашивали.

Остудин не стал вступать в перебранку. Спрашивали, да еще как. Ведь Барсова сняли только потому, что экспедиция не выполняла план. Но говорить можно лишь с тем, кто хочет услышать.

Второй раз он встретился с первым секретарем на сессии райсовета. В перерыве Мордасов подошел к нему и задал дежурный вопрос о том, как идут дела. Остудин ответил, что дела идут нормально, но было бы неплохо, если бы первый секретарь райкома сам побывал в экспедиции и увидел все собственными глазами.

— Побываю непременно, — сухо сказал Мордасов. — А вот скажи мне, почему ты