Суп без фрикаделек - Татьяна Леонтьева
Я молчу. Молчу и представляю, как собираю вещи и возвращаюсь в родной Томск. Нет, для начала я звоню маме и говорю: «Мама, я возвращаюсь в Томск. К тебе. Готовь комнату». Мама медленно идет на кухню за валерьянкой и перебирает в голове возможные варианты причин: беременна? потеряла работу? попытка самоубийства?
– Валя, – говорю я, – это радостное событие в твоей жизни?
– Да, – шепчет Валя, и у неё выходит как «Та-а-а!» – Та-а-а! Мне натоело шить как помш! Я шифу уше несколько лет как помш! А теперь я пошифу как челофе-е-е-ек! Шенщина спрафа орёт на сфоефо репёнка! Тефочка слефа учит анклийский по ночам…
– Валя. Мне грустно, – только и могу выдавить я.
Я принесла ей торт и съела половину. Я принимаюсь за вторую. Я представляю, как собираю восемь клетчатых сумок, раздаю книжки друзьям… А мама выкидывает хлам из моей бывшей комнаты. Вот я приезжаю и распаковываю клетчатые сумки. Листаю газеты с объявлениями. На улицу хожу без очков, чтобы не замечать одноклассников. А то получится так. Вот выхожу я из дома и встречаю Лену Спивак, например. Лена зарабатывает в Томске бешеные деньги на консалтинге. Это в Томске! Бешеные деньги! На консалтинге, представьте себе. Вот она меня узнаёт и вскрикивает:
– Татьяна! Какими судьбами? В отпуске, маму навестить?
– Нет, – бормочу я, – вот решила переехать, какое-то время пожить в Томске, это временно, конечно, но у меня такой график, что могу себе позволить… Творческая профессия, сама понимаешь… – И запихиваю газету с вакансиями поглубже в сумку. И медленно краснею.
– Да, – говорит Лена, – ты же вроде бы Муху заканчивала?
– Ой, – говорю я, – кажется, моя маршрутка, пока! – И сажусь в какой-нибудь номер, который едет совсем в другую сторону, в какой-нибудь посёлок Светлый.
…Штаны мне не подошли. Когда мы доели торт, я забрала у Вали принтер, стул, гуашь, которая пахнет как в детстве, сейчас такой уже не выпускают. За шесть лет не истраченные баночки. И гигантскую стопку бланков саратовской типографии «Акт приёма экспонатов». Внизу значилась дата выпуска: «09.04.80».
– Откуда это у тебя?
– Это я… ещё из Саратова привозила. Для набросков. На обороте можно рисовать. Тебе же пригодится?
Я беру стул и пакеты и выхожу от Вальки. Бреду по Садовой. Только-только в Питере начинается снегопад, снег припорошил тротуары, уже поздний час, а я иду навьюченная и думаю: «А вот, может быть, я её никогда больше не увижу. Вальку».
На прощанье я спросила, что могу для неё сделать. Валя сказала, что я могу ей очень помочь. Могу позвонить на Московский вокзал и узнать, как можно перевезти восемь клетчатых сумок.
– А ты сама не можешь им позвонить?
– Нет. Не могу. Я боюсь.
Завтра, думаю я, позвоню и, конечно, как не фиг делать узнаю про сумки. Сообщу Вале. Она соберёт сумки и сядет в поезд. И всё, что я смогла для неё еде-лать за девять с половиной лет, это позвонить и спросить про восемь сумок.
Снег метёт, под ногами уже скользко, холод пробирается под пальто. Но я ставлю стул на тротуар, сажусь на него и закуриваю, укрывшись от ветра Валиным пакетом.
Местные жители
Мы с Валькой жили на шестом этаже, а Стрельникова на одиннадцатом. Хорошо жили: вместе ездили в Муху, вместе – обратно в общагу, вечером на ужин друг к другу заходили. Если мы к Стрельниковой поднимались, она нас угощала своей фирменной стрельниковской яичницей, с жидким желтком, в который так вкусно макать хлеб. Ели мы прямо из алюминиевой сковородки. «А вы в курсе, – каждый раз приговаривала Валька, – что эти сковородки опасны для жизни? Частицы алюминия оседают в наших телах!» Мы не верили, но однажды Валька очистила сковородку кусочком хлеба и повертела им у наших носов. Да, белый хлеб однозначно приобрёл алюминиевое напыление… После этого фирменное блюдо стало уже не таким аппетитным.
С Валькой мы учились в разных группах, а со Стрельниковой – в одной. Валька – на графдизайне, мы – на книжной графике.
Стрельникова занимала активную жизненную позицию, брила голову наголо и носила серёжку в носу. Интересовалась новыми знакомствами и рискованными мероприятиями. Валька была домашней девочкой, неожиданно в свои двадцать два выпавшей из гнезда. Чуть сутулилась, в компании пряталась в уголок, смеялась, прикрывая зубы ладошкой. Фразы выпаливала скороговоркой, а если хотела высказаться обширно, то иногда застревала на каком-нибудь свистящем согласном звуке.
Мы с Валькой не были бедными студентами. И Вальке, и мне родители присылали достаточно денег. Мы не голодали, могли позволить себе купить телефонный аппарат, ковёр, чайник или магнитофон. Мебель, конечно, не покупали, меблировка в мухинской общаге традиционно подбиралась на ближайшей помойке. Мы красили ободранные столы вонючей краской, проветривали – и жили. Или не красили и жили с ободранными. Словом, быт был налажен, однако денег всё равно не хватало. Или хватало впритык. В обрез. И у нас постоянно обсуждались идеи, как можно денег подзаработать.
А Стрельниковой вроде бы меньше присылали или реже, поэтому она гораздо раньше нас начала чесаться и искать работу. То детскую площадку раскрасит, то мультики устроится прорисовывать. А мы с Валькой в конце месяца бродили по супермаркетам и выискивали порванные упаковки с просыпанными бубликами или печеньем, чтобы утащить несколько штук на десерт.
Мы не умели организовать свой бюджет.
В общем, мало это походило на «взрослую жизнь» в большом городе.
Однажды Стрельникова спустилась к нам на ужин. Валька разогрела суп из сайры, я заварила чай.
Стрельникова присела на колченогий стул и огорошила нас:
– Девчонки! В кино не хотите сняться?
– А как? – спросила я.
– Кто, простите пожалуйста, возьмёт нас туда? – добавила Валька.
– Короче, тема такая, – начала Стрельникова. – Массовка на «Ленфильме». Платишь тыщу рублей, тебя вносят в базу данных, а потом приглашают на съёмки. Эту тыщу сразу отбить можно, в первый же день. Ну а потом как дело пойдёт, понравишься ты или нет…
– А если, с позволения спросить, не понравишься? – вставила Валька.
Меня тоже смущала «тыща» в начале. Всё это походило на какую-то разводку. Мы выразили Стрельниковой свои сомнения.
– Девки, вы чё такие трусихи? Я же это не с потолка взяла. Я с девчонками с третьего курса общалась. Они уже третий год снимаются. И вообще такая нормальная подработка. Короче, как хотите, а я лично пойду.
Стрельникова допила чай и ушла к себе. К кастингу готовиться, наверное.
Мы с
