Приехал в город (Ким Ки Дук) - Леонид Александровский
В том городе мерно жужжащий пыльный шум не выветривается никогда, даже в самые глухие часы. Ночь здесь слышит город всегда. Со временем у тех, кто здесь живет, на физиономиях начинают зыбко проступать другие лица, как на фигурах Оурслера. Оттуда я уехал спать на взморье. Критикесса ужасно храпела, это было неизбежно.
На улице трамвай
В постели паровоз
Я отвечаю уай
На твой седьмой бикоз
Же се, потетр, унива
Кругом носили острова
Двурукавами огибает
И обогнувши погибает
ФРАГМЕНТ НЕЗАКОНЧЕННОГО СЦЕНАРИЯ ФИЛЬМА «ВЕЛИКИЙ», НАЙДЕННОГО В БУМАГАХ ПОКОЙНОГО.
Петр в одиночестве раздумчиво ходит кругами по периметру острова, который позже назовут Новой Голландией.
Петр: Когда приезжаешь в новый город... Будем говорить государственно: когда приезжаешь закладывать новый град, следует быть окруженным людьми, которые тебя понимают и говорят тебе правду. Нельзя все время слышать вокруг себя подхалимов и жополизов, от этого рано или поздно подменяешься несуществующим образом себя. Я хотел бы украсть все деньги России, чтобы построить все корабли в мире, но, во-первых, все здесь и так мое до копеечки, а во-вторых, никто тут ничего строить не умеет и приходится каждый гвоздь и всякого разводящего клей выписывать из Европы.
Вы заметили, как здесь отовсюду воняет канализацией, хотя мы ее еще не проложили? Ума не приложу, как это возможно. На такие вопросы мог ответить только Лефорт. Где ты, где, любезный мой Франсуа, когда ты так нужен? На кого ты меня оставил?
Появляется призрак Лефорта.
Призрак Лефорта:
Мой государь, я до Европы не дожил
Швейцарца очи дух Руси смежил.
Там за завесою реального
Смешного много и банального,
На набережной злого духа
Сидит и точит нож старуха.
Петр: Тьфу, опять мерещится. Все потому, что кормят всякой гадостью. В прошлом месяце велел заказать три пуда брауншвейгской колбасы, которая мне так понравилась в Лондоне, а эти олухи притащили кровяные сардельки. Тяжело быть первым камнем, брошенным в болото: не встречаешь никакого сопротивления, но все равно идешь ко дну. Кто продолжит начатое мною, когда вокруг ни единого существа, умеющего думать башкой, а не брюхом?
Призрак Лефорта исчезает.
Петр:
Вот и Франсуа опять испарился.
Все водянисто здесь и все ветвится.
Природа северная на туманы и на обманы мастерица.
Напишут про нее романы
Лет через двести, и тогда
Россия вновь развоплотится,
И все накроет сна вода.
Слава голландскому Богу, я не доживу до этого.
Управление снами — техника, которую я пытался освоить много лет, но это стало получаться у меня только сейчас, когда я лежулечу нездесь. В последние годы пытался так смотреть кино, в которое давно перестал ходиводить. Даже если кто-то, кого я любил когда-то, снимал новый неофилим. Если я хотел его посмотреть, то, засыпая, закладывал в мозг програмамму, и иногда во сне мог увидеть то, что хотепотел. Это связано с овладением дыханием и погружением в трампампамс во время исполнения пхансори, но я точно не уверен, как именно. Теперь могу делать это со стопроцентным успехомэхом. Могу даже «заказывать». Например, назавчеравтра гипнотизировал себя: мозг, покажи мне Бенекса 2046 года. Это был лучший фильм, который я когда-либо видеол. Следующий сеанс будет совсем неверопамятным. И так до скончания времйон.
Уморить себя холодом оказалось не такой уж хорошей идеей. Вставать до рассвета, сидеть на унитазе в ледяном сортире, подставив руки под кипяток в раковине... Кофе и вареное яйцо, просто чтобы мозги не затянуло в лед. Потом опять пытаться уснуть, но мочевой пузырь гонит обратно на унитаз. Декорации северного города построены в климате, который делает любую сцену, разыгрываемую в них, бессмысленной. Unsustainable, как говорят экологи. Сколько каналов ни вырезай на этой местности, они не наполнятся горячим кофе, говорю же вам. Даже если нескромник-трамвай дребезжит за окном, как старая молочница.
Хотя на самом деле холод в этом городе генерируют сами декорации. Даже когда на улице солнышко, на лестничной площадке каждого из этих каменных тортов — холодильник. Надкусанные торты там и должны храниться, никаких сюрпризов. Все эти каналы потом выливаются из носа, о проделках которого, как говорят, что-то писал местный сумасшедший писатель. В Корее все писатели сумасшедшие, на них показывают пальцем на улице. Зачем сидеть дома и выводить дурацкие иероглифы, которые все равно никогда правильно не напишешь, если можно носить костюм как у всех, сидеть в офисе и рисовать только цифры?
Когда кругом полыхает, хочется нырнуть куда-то. Но тут как у Данте: вылезая из ада, переворачиваешься вверх ногами и заползаешь в чистилище. А там тоже погода так себе, во всяком случае на первых порах вечности. Огонь может идти с тобой долго, говорил один мудрец, но фитилек-то маленький, а ветер бесконечен. Саджу не спасает, слишком мало градуса.
Существо с распущенными волосами расстилает газету на качающемся деревянном полу и, маняще глядя в камеру, ложится. Женщина — морское чудовище. Особенно когда живет на островах. Лягушка — его враг, попугай — друг. Умело кормит одного другим, участвуя в животном мире и охотником, и жертвой. Никогда не прячется под дождем, так оно в своей стихии. «Уплыла, с такими сиськами...»
Все мои фильмы — экранизации картин. Никто, кроме меня, не смог бы снять «Остров мертвых» или «Желтый дом» так натурально. Человеку, живущему в мире сверхтонких зубочисток, приходится прокалывать себя постоянно. Такая жизнь ничуть не лучше наркоманской.
«Те, кто занимаются производством популярной культуры после сорока, страдают остановкой в развитии. О чем они могут рассказать человеку, который не хочет быть вечным подростком? Только о своих деньгах. Что такое рок-музыка 21 века? Старческий запах изо рта».
Злой он, чертов критик. Как он меня обсирал... Но я подпишусь под каждым недобрым словом, когда-либо сказанным.
ФРАГМЕНТ НЕЗАКОНЧЕННОГО СЦЕНАРИЯ ФИЛЬМА «ВЕЛИКИЙ», НАЙДЕННОГО В БУМАГАХ ПОКОЙНОГО.
