Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган

Глава 5

Адель Нейдер похоронили под старым вязом на заднем дворе ее дома. Ее сын, Эрнст, и его отец стояли рядом со священником. Был дождливый осенний день, холодный и серый. Но землю ковром покрывали разноцветные листья. Это был самый тяжелый день в жизни Эрнста. Он не представлял, как станет жить без мамы. Она всегда была рядом. Даже когда он уехал в университет, Эрнст знал, что мама поддерживает его. А теперь ее не стало. Фатеру придется справляться одному – от осознания этого Эрнсту становилось еще тягостнее. Он подумывал не возвращаться на учебу. Но не мог так поступить, потому что последнее, что сказала ему мать, прежде чем ее глаза закрылись навеки, было: «Я так тобой горжусь! Кто мог подумать, что мой сын, мой маленький Эрнст, станет доктором? Когда окончишь университет, поселись в большом городе и сделай себе имя, Эрнест. Ты будешь первым человеком и в моей, и в отцовской семьях, кто получит высшее образование. Какое достижение для нас!»

Неделю после похорон Эрнст оставался с отцом: помогал ему по дому и в пекарне. Он знал, что отцу очень нужна его помощь, но пришло время возвращаться к занятиям. С каждым днем он все сильнее отставал. Теперь уже только отец стоял рядом с ним на платформе вокзала. Оба глубоко переживали утрату матери, но ни один не говорил об этом вслух.

Раздался свисток, и поезд въехал на станцию.

– Думаю, тебе пора, – сказал отец, протягивая руку для рукопожатия. Но потом заключил Эрнста в медвежьи объятия. – Скоро увидимся, – сказал он.

Эрнст кивнул. Он не хотел смотреть в лицо отцу, потому что знал, что тот плачет.

Глава 6. Ноябрь 1938 года

Понадобилось немало усилий, чтобы нагнать пропущенное. Эрнст отсутствовал чуть больше недели, но заданий накопилось великое множество. Хозяин пекарни понимал, что Эрнсту нужно еще несколько выходных, чтобы справиться с ними. Юноша ему нравился, и он позволил пропустить еще несколько дней. Эрнст нагнал товарищей в университете, и, хотя его сердце болело по матери, его жизнь постепенно вернулась в привычную колею.

В холодное ноябрьское утро Эрнст вернулся в свою комнату из пекарни. Ему очень хотелось прилечь на полчасика перед занятиями, но времени не было. Он едва успевал переодеться до лекции. Когда он вошел, в комнате сидели все его друзья-евреи. Один стоял в углу; его лицо было белее мела.

– Что случилось? В чем дело? – спросил Эрнст, оглядев комнату.

– Кое-что произошло прошлой ночью. В районе, где живет моя семья, – ответил Ансель.

– И моя, – сказал один из юношей.

– Что именно? Там был пожар? – спросил Эрнст.

– И не один. Много пожаров. Судя по тому, что мы знаем, напали на еврейскую общину. Мы слышали, были нападения на евреев по всей Германии.

– Что? Нападения? – перепросил Эрнст, присаживаясь на свою кровать.

– Мы не знаем точно, что произошло. Конечно, мы понимали, что ненависть к нашему народу растет. Это все знают. Но такие нападения – настоящее варварство. Это напоминает мне погромы, которые недавно случились в России. Но в Берлине я такого не ожидал, – сказал Ансель.

– Кто это делал?

– Этого мы тоже не знаем, – сказал Ансель. – Знаем только, что нападали исключительно на евреев.

Эрнст глядел на него с разинутым ртом. Мысли вихрем кружились у него в голове. Но он ничего не сказал.

Глава 7

Через несколько дней, без предупреждения, когда шли лекции, всех еврейских студентов и профессоров выгнали из университета. С этого момента евреям – и студентам, и профессорам, – был закрыт вход в кампус. Эрнст не знал, что произошло. Был слишком занят, чтобы вникать. В то утро его начальник, пекарь, плохо себя чувствовал.

– Спина сильно болит и ноги ломит, – сказал он Эрнсту. – Мне лучше прилечь.

– Я понимаю. Я побуду здесь до десяти, пока не начнутся лекции. Но потом мне придется бежать в университет. У меня сегодня зачет, – сказал Эрнст. Он никогда не пропускал утренние занятия, но не мог оставить хозяина в таком состоянии.

– Ты очень поможешь, – ответил пекарь. – Я пойду полежу. Сможешь обслужить покупателей, когда они придут?

– Конечно. Ни о чем не беспокойтесь. Я все сделаю.

Эрнст замесил тесто и половину дня стоял за прилавком. Пекарь не смог подняться, и Эрнсту пришлось остаться в пекарне. Чтобы помочь хозяину, ставшему ему другом, он пропустил зачет. Завтра поговорю с профессором и все объясню. Надеюсь, он позволит мне пересдать, – подумал Эрст. Он понятия не имел, что тем временем всем его друзьям-евреям выдали предписания немедленно покинуть университет. Когда вечером он вернулся в общежитие, постель Анселя была заправлена, а все его вещи отсутствовали. На письменном столе в углу Эрнст увидел записку. Конверт был адресован ему и заклеен. Он надорвал клапан и прочел:

Мой добрый друг,

Когда ты вернешься к нам в комнату с работы, то увидишь, что моих вещей тут больше нет. Возможно, ты уже слышал, что меня, вместе со многими нашими дорогими друзьями, отчислили из университета. Все дело в том, что принят закон, по которому евреям теперь нельзя учиться. Сложно поверить, что подобное происходит в такой цивилизованной стране, как Германия. Всех профессоров-евреев тоже уволили с должностей. А ты, как и я, знаешь, какие это чудесные, блестящие люди, обладающие огромными знаниями, которыми могли бы поделиться. Я не верю, что это принесет благо стране. По-моему, последствия этого закона подорвут развитие Германии. Но я ничего не могу поделать. Я должен уехать и вернуться домой.

С тяжелым сердцем я уезжаю от тебя. Мне нравилось жить и учиться с тобой вместе. Мы вели такие полезные дискуссии! У тебя великолепный ум, Эрнст, и я всегда буду тебя помнить. Надеюсь, ты тоже будешь помнить меня. Я не сомневаюсь, что однажды ты станешь блестящим доктором. Хотелось бы мне думать, что и я тоже, но я не знаю, что будет дальше. Возможно, мне придется поступить в еврейский университет и там продолжать свое образование. Не исключено, что мы еще встретимся – кто знает, что сулит нам жизнь. Но пока что я прощаюсь с тобой и желаю тебе всего наилучшего.

Ансель

* * *

Эрнст положил листок обратно на стол. У него дрожали руки. Ансель – хороший человек. Он мне нравится. Он был моим другом – настоящим другом, каким не будет больше