У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

Антонина Степановна оказалась не совсем уж новичком в порученной ей работе. Она и сама удивилась, как ловко сумела принять склад, как скоро вошла в курс дела. Принять заявки, обсчитать их, выписать продукты по норме, проверить наличие одежды на складе — тысячи дел легко, как бы играючи вершила быстрая Тоня. Григорий Сергеевич и сам не ожидал, что у его жены такая рабочая хватка. Два дня — и на складах всё переписано и учтено. А Тоня летает с охранником и японцем-переводчиком, проверяет столовую и закладку продуктов на завтрак, обед и ужин. Дотошное соблюдение необходимых инструкций Тоня приняла как вызов себе. Раз положено — так и будет!

Лагеря для военнопленных японцев обеспечивались и курировались Международным Красным Крестом. От Григория Сергеевича требовалось создать безукоризненный порядок. Распорядок жизни для военнопленных в лагерях МВД выглядел так.

1. Подъём — 6.00

2. Перекличка — 6.30

3. Завтрак — 7.00

4. Вывод на работу — 7.30

5. Обеденный перерыв — 14.00–15.00

6. Окончание работы и ужин 19.00–20.00

7. Вечерняя поверка — 21.00

8. Отбой ко сну — 22.00

— Гриш, а эти проверяющие из Красного Креста, они сурово спрашивают? Или не очень?

— Да бог их знает, может, и не приедут к нам совсем.

— Нет, Гриш, лучше всё привести в порядок, как нужно.

Тонечка теперь просто молилась на «инструкцию». Жила по ней. Как стихотворение, затверживала нормы продуктов, положенные в день на одного военнопленного японского офицера. Это же теперь их с Гришей подопечные.

Писала матери: «Не поверишь, но нормы на человека даны такие богатые! Одного рису в день — 400 грамм! А ещё хлеб, соя, крупы, жиры, овощи! Всё это мы им выдаём на кухню. Повара там — только японцы. Русских нет. Вроде бы много еды, три раза в день хорошо кормят их в столовой. А они, странные люди, всё равно такие ужасы едят! Теперь картофель местные выкопали, так эти „наши“ японцы ботву собирают, перетирают и лепёшки пекут. А лягушки! Пока ещё болотца не замёрзли, ловят лягушек. В лагерь притаскивают и жарят! Меня чуть не вывернуло, как увидела однажды».

Тоня отложила ручку и задумалась. Да, удивительно велик и разнообразен рацион японского пленного офицера. Перед ней лежал листок с инструкцией.

Таблица I.5Норма № 1 суточного довольствия военнопленных рядового и унтер-офицерского состава и норма № 2 для общегоспитальных больных военнопленных японской армии

Григорий Сергеевич в своём качестве начальника лагеря довёл до сведения её как завхоза: прислали распоряжение выдавать их «контингенту» продукты по норме № 2, потому что все — офицеры. Войсковая «белая косточка».

Хорошо обеспечены японцы и одеждой. Тоня проверила наличие на складах шапок-ушанок, полушубков, тёплого белья и особенно обуви. Осенней. И для зимних холодов.

Вот как будто они не военнопленные, а больные, на санаторном лечении.

Даже обидно!

Японцы воевали на стороне Гитлера, значит, все поголовно были фашисты. А теперь мы их так содержим, они сыты и тепло одеты…

А победители… Наши обычные советские люди падают в голодные обмороки и одеты в такое рваньё! Даже стыдно бывает перед… перед военнопленными!

И не только здесь, в Совгавани, такое положение. Уж она-то, Антонина, много повидала. Помотала их жизнь. Везде люди не живут, а выживают. Да ещё среди развалин.

Как же так получается?

Если пересчитать паёк их «подопечного офицера» на текущие цены продуктов, то выходит — у обычного совгаванчанина зарплата должна быть раз в шесть больше, чем теперь. И то только чтобы питаться как пленные японцы!

Дочки рассказывают Антонине, что в семьях их одноклассниц едят — Тоня непроизвольно передёрнулась, вспоминая, — отруби, даже не хлеб.

Некоторые взрослые и дети дошли до дистрофии. Антонина вспомнила, как Вера, ужаснувшись виду некоторых одноклассниц, стала потихоньку подтаскивать еду из дома — отдавала в школе особенно несчастным. Тоня видела это, но дочь не останавливала. Понимала. Сама переживала.

Так кто кого победил?

Быстро затолкнула Антонина эту мысль туда, откуда она и выпорхнула. С такими мыслями — беды не оберёшься. Не её это дело — размышлять. Её дело — чётко исполнять!

И всё тут.

Новая работа было совершенно незнакома и для Григория Сергеевича.

Но за доверенное дело он взялся горячо. Как везде и всюду — заботился о личном составе, пусть даже это были военнопленные японцы.

Силами заключённых достроили бараки, в бараках были сложены печи. Наладили помывочно-прачечные пункты.

Заработала и пекарня.

Он обеспечил бесперебойное снабжение и питание согласно нормативам. Готов к проверке.

И укомплектованность медицинского блока тоже была полнейшая. Но это всё присылал Красный Крест.

Тоня поразилась, в первый раз пробегая глазами списки лекарств и медикаментов. Они поступали ей на склад по линии Красного Креста. Антонина тут же по ведомости сдавала их все в амбулаторию и больничку при лагере. Врачи и медбратья там тоже были — исключительно японцы.

46. Советская Гавань. «Полковник, господин Исида»

Тучи закрыли всё.

Что зреет у них внутри?

Кто может сказать?

С больничкой этой у Антонины была связана неприятная история, заставляющая её внутренне сжиматься от стыда за своё поведение. Правда, эту неловкость она допустила по незнанию — не знакома была Тоня с японскими обычаями.

А дело было так.

В первую неделю своей работы, когда смущение от новизны естественным образом сменилось некоторой самоуверенностью, что она всё уже знает, Тоня решила сама «сбегать» в больничку, предложить доктору «принять» медикаменты по списку, а на самом деле — познакомиться. Доктор — везде знакомство необходимое, особенно когда обе дочери простыли при переезде.

Решила, ну и побежала. Переводчик был при ней. Какие тут проблемы?

В свои тридцать три Тонечка была как куст пионов в июле. Пышно расцветший и сверкающий свежестью лета.

Причёску «корону» она сменила на «корзинку» на затылке. Корзинка из кос тяжело оттягивала голову назад, придавая статной Антонине царственности. Мягкость и округлость её движений радовали глаз, вокруг неё был ореол доброты и женственности. Но при этом проглядывала эдакая «изюминка», пикантная живость характера, интригующая, притягивающая и чарующая.

Грубость и Тонечка — вещи несовместимые. Поэтому Тоне всегда и везде легко и естественно удавалось расположить к себе совершенно разных людей. И важную театральную даму в Ворошилове, и старого поселенца-учителя в поезде, и местных в Молдавии, а теперь вот — японцев. Все попадали под обаяние её натуры.

Итак, найдя предлог познакомиться с доктором лично, Антонина