Такси за линию фронта - Станислав Кочетков
А дома на Жукова уже не было. На огороде пожарные сворачивают шланги, от руин — вонь, жар и густой пар к небу. Вон, простынями прикрытые, лежат мои несостоявшиеся клиенты: ее коленка торчит из дырки в трикотажных спортивках, рядом отдельно ступня в носке и галоше, его жирная ладонь с широким браслетом-панкушей из разноцветных шерстяных ниток сжимает розовыми пальцами-сосисками такую неуместную здесь желтую резиновую уточку.
Не успел?..
Или, наоборот, Бог уберег?
Но почему не их?
Ладно, солнце начинает клониться к закату. Развернулся, бросил на пассажирское телефон, на торпеду раскрытую пачку сигарет, долил в бак из канистры того, что плескалось, литров пять-семь, порожняком до первой мирной заправки хватит.
И — на выезд. Проезд через Краматорск перекрыт: воюют, через Семёновку на Харьков-Ростов и подавно. Въезжал через Николаевку, значит, выезжать нужно другим путем. Пойдем-ка мы внагляк, через Райгородок…
Блокпосты, очереди, проверки, блокпосты… Можно и дальше тянуться в этой общей колонне, обрекая себя на унижения и подозрение — и последнее опаснее всего, потому что выезжающий один, в пустой машине и без груза, подозрительнее всех в потоке беженцев.
Но я сделаю по-другому.
Только прошел Райгородок, прямо перед следующим блокпостом очередного красно-черного[1] тербата свернул направо, на Брюсовку. Меня внимательно проводили глазами, поморщились, но ничего не сказали: нормальный асфальт есть только до Брюсовки, если под вечер еду туда, значит, местный, а не местный — никуда не денусь, там и найдут.
Ага, найдут, щаз-з-з! И видали, и вертели мы таких «найдунов» неоднократно: перед Брюсовкой грунтовка влево, в лес, по ней местные и ходят, и ездят, и за грибами, и за ягодами, и за сухостоем на дрова. А там — просека-лесосека, всего-то километров на пять, но выводит как раз под ЛЭП. А под ЛЭП, согласно правилам эксплуатации электрических сетей, ни деревьев, ни пеньков, ни мощных кустарников. И тянется эта ЛЭП почти до самой Дубравы, деревеньки с богатыми дачами, до колей самосвальных, что таскали с песчаных карьеров ворованный песок, а по ним до первых полей, вдоль которых — что? Правильно, посадка, лесозащитная полоса, и по краю ее грунтовка, чтобы колхозников на поля возить. Сколько в этих местах и езжено, и хожено, и на машине, и на велосипеде, и просто пешком, с палаткой и рюкзаком: и грибы, и ягоды, и туризм, и просто отдохнуть, от людей сныкаться… И не факт, что два с половиной или три часа по лесному бездорожью окажутся медленнее, чем вот этот старт-стоповый тяни-толкай по блокпостам, напханным укропскими оккупантами под каждым столбом.
Только мне в Дубраву не надо — там с позавчерашнего дня укропы; встретил в Славянске знакомцев-беженцев. Мне надо будет иначе…
Чуток газок — сцепление — тормоз, газок — сцепление — тормоз, ползу-переваливаюсь, тащусь не спеша на первой-второй, морщусь от залетающих в окно комаров и ошметьев зелени, дорогу и карту вспоминаю: если свернуть по полям на Озеряновку, а потом в молодых посадках хвойных незадолго до полигона донецкого ВНИИКа взять круто налево, в сторону Чернецкого озера, то как раз и выскочу на трассу на Северск, на мост, на правый берег Северского Донца, который пока еще наш. Вот где бы повернуть, как бы в полях не блудануть…
* * *
Выскочил на трассу, чтобы встать в хвост очереди уже на нашем блокпосту. И сразу же попал под подозрение: забрали документы, отогнали машину в сторону, побежали с документами вниз от трассы, в какую-то будку белую, рекламой заляпанную, навроде хлебного ларька, видно, созваниваться-узнавать про меня. Одного бойца с РПК оставили рядом присматривать, сами пока проверяют другие, битком набитые, беженские машинки.
Ладно, курю, осматриваюсь.
Стоит блокпост метрах в ста пятидесяти от моста. Мост внешне неказистый, вроде низкий, весной в полную воду и в лодке весельной пригибаться надо, чтоб под ним пройти. Но широкий, двухполосный, и крепкий, быки толстенные, на моей памяти по нему из гусеничного тяжелого не только тракторы колоннами в обе стороны гоняли.
Трасса сама идет довольно круто под спуск, профиль имеет выгнутый, края резко уходят в кюветы, солидные такие двухметровой глубины дождевальные канавы. И метров за пятьдесят-семьдесят выше блокпоста — крутой поворот. То есть бронетехника, вздумай она примчаться сюда на всех парах, имеет все шансы влететь в нагромождение бетонных фундаментных блоков и ежей, понаделанных из бордюров. Не бог весть что, но без строительных кранов это все не разобрать. Встанут непрошеные гости надолго.
За фундаментными блоками — что-то типа стрелковых ячеек. Только дурь это: по бетону будут бить снарядом, и пойдет он крошками-осколками с другой стороны, которые посекут стрелков не хуже крупного калибра. Но в кюветах вроде бы как случайно и незаметно — то камень, то ящик, то мешок, то земляной холм… на абсолютно равных расстояниях друг от друга. А с боков к кюветам придвинулись кустики — или тут заранее почистили «зеленку» неравномерно — и что-то мне подсказывает: это не случайно. Что ж, неглупо, если так.
Стоит пулеметчик молодой, светловолосый, на две головы выше меня, худющий — мое бедро как его грудная клетка. Форма одежды: тюбетейка татарская, футболка черная с рекламой баскетбольного клуба «Донецкие тигры», штаны-галифе от хэбэ солдатского, а на ногах даже не берцы — тапочки резиновые. Стоит, головой крутит, вроде на меня не смотрит, но глазом косит, я ведь даже если не вижу, все равно чувствую.
Плотный, вальяжный, улыбчивый такой армянин в охотничьем камуфляже и панаме-афганке, скалит зубы, документы проверяет, заигрывает с водилой «Лачетти»-универсала, тоже перевозчицей, если память не изменяет, Маринкой с Мушкетовки. Ничего не скажу, умеет деваха богатеев выбирать, вот и сейчас загружен «Шевроле» под завязку, колесные арки почти до дисков опустились, а на накрышнике — плазма с диагональю метра под три.
Заигрывает армянин, зубоскалит, но кобура с наганом древним расстегнута, и у АКС под мышкой предохранитель сдвинут на одиночные.
И бегает по блокпосту некто маленький, писклявенький, черная кучерявая шевелюра гуроном или чертом, а бородка рыжеватая взъерошенная ежиком
