Собиратель историй - Иви Вудс
С тех пор как она покинула Нью-Йорк и улетела в сторону аэропорта города Шаннон, многое изменилось. Сара улыбнулась, предаваясь воспоминаниям. В те времена она только и делала, что бежала: от Джека, в поисках себя — неважно. Она нашла в Торнвуде то, что даже и не думала искать. Цель. В течение нескольких недель после той неожиданной ночи с Ораном Сара гуляла по лесам и полям вокруг дома. Может, провидица была права: если задержишься в Ирландии, она поймает тебя и уже не отпустит.
Ответ с самого начала был у нее под носом, если бы она только знала, куда смотреть. Сара была убеждена, что истинной причиной паломничества Гарольда в Ирландию была попытка возродить дух его матери. Он потерял ее еще ребенком, и эта утрата, несомненно, во многом определила его жизнь, нарисовала перед ним довольно необычный путь. Было странно думать, что чьи-то невидимые руки направляли всех их, чтобы каждый обрел свой смысл в потере.
Гарольд верил, что Добрый Народец — это ушедшие души близких, что их голоса звучат в шелесте ветра или в мелодичном журчании ручья. Он не просто собирал истории о волшебстве — он сохранял память о предках. Возможно, именно поэтому некоторые люди с такой охотой были готовы поверить в фейри: они пытались зацепиться за что-то, поверить, что в конце жизни нас ждет нечто большее, чем смерть. Это Сара понимала, даже слишком хорошо.
Повинуясь порыву, она решила продолжать его работу — единственным известным ей способом: наточила карандаши, открыла чистую страницу и позволила описаниям из книги Гарольда превратиться в живых персонажей всех форм и размеров. Она снова посетила библиотеку в Эннисе и узнала о существовании Национальной комиссии по фольклору, учрежденной ирландским правительством еще в 1930-е годы с целью изучения и сбора устного фольклора по всей стране. Может, их вдохновила работа Гарольда? Вполне вероятно. Не хватало лишь наглядного воплощения описанных им верований. Идея лежала на поверхности, и Сара удивилась, как это не пришло ей в голову раньше.
Ощущение шероховатой бумаги под пальцами, движения карандаша — ее тело и разум вернулись в состояние спокойствия и сосредоточенности. Впервые за долгое время она чувствовала, что находится именно там, где должна. Помогал ли ей Добрый Народец или, напротив, это она ему помогала? Не стоило слишком углубляться в эти рассуждения. В Торнвуде физический и духовный миры были так тесно связаны, что это не могло не повлиять на нее.
Сара несколько раз вдохнула-выдохнула и вернулась мыслями в настоящее.
— Счастлива? — спросил Джек, протягивая ей бокал с шипучим напитком. Сара вежливо отказалась.
— Буду счастлива, когда все доберутся сюда. — Она покосилась на часы, а потом взяла бутылку воды.
— Я рад, что ты вернулась. Я уж думал, ты навсегда затеряешься в ирландской глуши, — сказал Джек и чокнулся бокалом с ее пластиковой бутылкой.
— Не надумай там себе лишнего, я здесь только ради бесплатного места в галерее!
Оба рассмеялись. Это было облегчением — что они смогли вернуться к хорошим отношениям.
— Когда приезжают твои родители?
— Должно быть, очень скоро. Меган везет их на машине, ты же помнишь, у папы пунктик насчет самолетов.
И снова эта неловкая пауза, прочертившая границу между ними тогда и сегодня.
— Твой стиль изменился, — заметил Джек, переводя разговор на нейтральную тему.
Саре хотелось сказать: «Я сама изменилась» — но это прозвучало бы чересчур вызывающе.
— Я нашла то, что меня по-настоящему увлекает, — наконец ответила она, оглядывая зал с изображениями Доброго Народца.
— Они не очень похожи на то, как обычно изображают волшебных существ. — Джек приблизился к одной из картин, на которой была изображена водяная нимфа. — Некоторые даже жутковаты!
Сара торжествующе улыбалась. Она прекрасно знала, что все в ее стране собаку съели на том, как превращать ирландский фольклор в предмет насмешек. «Дарби О’Гилл и маленький народ», «Радуга Финиана»…[25] Нет, ни за что. Сара решила, что ее картины будут показывать Добрый Народец в истинном свете. Не милые маленькие феи, похожие на Динь-Динь, а сморщенные старческие лица, острые зубы, веточки вместо волос. Капризные создания, трикстеры, способные как на добрые поступки, так и на дурные.
— Они воплощение невидимой силы, Джек, а не супермодели!
— Извини, а я сразу и не понял. — Он поднял руки, сдаваясь.
— А если серьезно, спасибо, что организовал выставку. Я боялась, что это будет немного… странно.
— Честно? Да, странновато, но лучше уж странно, чем вообще никак.
Она на мгновение сжала его руку, надеясь этим простым жестом выразить, как много он когда-то для нее значил. Когда Сара вернулась в Нью-Йорк, они вместе съездили на могилу Эммы. Заглянули в шкатулку с памятными вещами, посмотрели на фотографии и отпечатки крошечных ножек, которые никогда не побегут по земле. Того, что было между ними, не вернуть, но признать правду оказалось лучше, чем жить во лжи.
Звякнул звонок у ресепшена, и Сара вздрогнула, как от дурного предчувствия.
— Я открою. Можешь посмотреть, ровно ли висит эта картина? Я себе уже не доверяю! — И она направилась ко входу в галерею.
Сара поспешно спустилась по лестнице, надеясь, что это ее родные, что они приехали раньше остальных гостей. Ей не терпелось показать им свои работы, особенно отцу. Они так давно не виделись, и последние несколько недель, проведенных в Нью-Йорке, заставили ее еще сильнее жаждать семейного примирения.
Это был он. Оран Суини, прямо в центре Манхэттена. Стоял по другую сторону стеклянной двери, улыбался и слегка пожимал плечами. Саре потребовалось немного времени, чтобы отпереть дверь, — со временем эта причуда превращалась в ее недуг.
— Ты приехал, — просто сказала она, справившись с дверью и приоткрыв ее.
— Ты ведь прислала билет, — ответил Оран.
Сара покачала головой:
— Я… я поверить не могу, что ты здесь!
Она шагнула на улицу и бросилась в его объятия, в их совместную жизнь. Да, все было правильно. Она ощущала, что наконец-то оказалась дома. Они стояли на улице, обнимаясь, и Сара улыбалась, потому что никакого билета она ему не присылала.
Благодарности
Я написала эту книгу как любовное послание старой Ирландии, нашим верованиям, традициям, фольклору. Я от всей души благодарна моей семье, моим предкам, чьи
