Арабская романтическая проза XIX—XX веков - Адиб Исхак

Французский языковед Ларусс{6} в своем большом словаре говорит о Востоке так: «Я не знаю слова более узкого по своим возможностям, более широкого по своим пределам и более неопределенного по содержанию, чем так называемый Восток». А во французской энциклопедии сказано следующее: «Различные авторы по-разному рассматривают понятие «Восток»: одни придают ему узкий смысл, другие — широкий, так что трудно установить его четкие границы и определить его истинное значение». Пример употребления этого слова в узком смысле — «Восточная империя» — для части Римской империи с Константинополем (подобно тому как Германскую империю называли Западной империей) и «восточная церковь» — для греко-христианского толка, распространенного в этой части (подобно тому как римско-католическую церковь именуют западной или называют Америку Вест-Индией, а Индию — Ост-Индией). Пример широкого понимания этого слова у европейцев — применение его к Африке, Океании и другим областям, которые расположены отнюдь не на востоке по отношению к Европе.

Таким образом, «Восток» — понятие условное, не имеющее ни научного определения, ни четких географических рамок. Обычно в него включаются страны Азии (без азиатской части России), из европейских стран — Греция, а из африканских — Египет. Кроме того, европейцы часто придают слову «Восток» добавочный смысл — делают его синонимом грубости, следуя примеру древних римлян, которые считали варварами всех, кто жил за пределами их страны. Только при этом они проявляют еще больше высокомерия и презрения к людям, чем римские герои: те просто называли варваром любого иностранца, современные же европейцы вкладывают понятие варварства в слово «Восток», хотя многие их ученые признают, что происхождение европейских народов, их языки, религиозные верования, наука — все это корнями своими связано с Востоком.

Однако, несмотря на противоречия в определении Востока и его границ, европейцы сходятся в одном: они убеждены, что народы Востока находятся на более низкой ступени развития, и единодушны в своем стремлении унижать эти народы и попирать их достоинство. Свидетельствуют об этом речи их ораторов, которые мы слышим, сочинения их ученых, которые мы читаем, действия их политиков, которые мы наблюдаем.

Этот союз европейцев направлен против любого жителя Востока независимо от того, к какой расе он принадлежит и каких политических взглядов придерживается. Европейцы употребляют все усилия, чтобы сделать его своим слугой, превратить в раба, уничтожить его независимость, захватить его страну. Если в чем у них и есть несогласие — то лишь при дележе добычи между захватчиками, а вовсе не по поводу необходимости набега «цивилизованных» народов на «дикарей». И если житель Востока отказывается верить утверждениям европейцев и приближать осуществление их стремлений, то ему надлежит защищать свою независимость под знаменем единства.

Однако независимость не стоит защиты, если она не сопряжена со свободой, а свободы не бывает без четко определенного права и ясно осознанного долга, — определить же права и обязанности может только наука. Но нет науки без открытия истин, а истину открыть нельзя без ничем не скованного исследования; умы же, опутанные цепями заблуждений, к исследованию неспособны.

И если трудно сейчас объединить весь Восток, то необходимо сплотиться по крайней мере тем, кто чувствует приближение опасности — наследникам великого восточного государства, именуемого Арабской державой.

А откуда тебе знать, что такое Арабская держава? Арабская держава — это пламень, который потек из Хиджаза{7} и осветил Сирию, и оба Ирака{8}, и Египет, и Магриб{9}, и Индию, и дошел до пределов страны франков, и наполнил ее светом и огнем, и эта страна осветилась его светом и позаимствовала от его огня. А потом закружили его вихри искушения, горести и мучения, и остался от света лишь слабый отблеск мечтаний на горизонте воспоминаний. Арабская держава — это знак, начертанный в книге дней рукою судьбы, прочтенный языками отваги на пиршестве смелости и борьбы; этот знак повлек арабов-язычников в поход на цивилизованные народы земли, изнеженные благоденствием. И воины-львы с мечами в руках, на быстрых птицах-конях проносились степями, рассекали пустыни, и рога их решимости сокрушали портики пышных дворцов, а клювы отваги разрывали румийских орлов{10}; они развернули свои знамена над Египтом и разбили палатки в Андалусии. А когда укрепилась их держава, когда умножились их богатство и слава, налетели на них ураганы заблуждений, погасили факелы их знаний, тогда свет их сделался тьмою. Они утопали в блаженстве, а тем временем меркнул огонь их славы.

И кто видел, как несколько сотен арабов завоевали фараонский Египет, Византийскую империю, Испанию и государство Хосроев{11}, тот глазам своим не поверил бы, увидев, как сегодня они тысячами, десятками тысяч покорно движутся, цепляясь за одну из тех нитей, что ткут пауки. А кто слышал, как они говорили своему эмиру: «Если мы заметим в тебе кривизну, то выпрямим ее железом наших мечей», тот был бы поражен, как ныне они покорны порочной власти и как терпят несправедливость правителей.

И кто изучал комментарии Ибн Рушда{12}, сочинения Ибн Сины{13}, мысли Ибн Джабра{14}, трактаты аль-Газали{15}, кто слышал стихи Абу-ль-Аля{16}:

Судить не спеши, простодушный глупец —

Тебя обманул проповедник-хитрец:

Он утром запрет на вино объявил,

А вечером сам без стыда его пил!

«Раздет я, разут», — он тебе говорит,

А платье — у виноторговца лежит.

Другой же посмеет нарушить запрет —

До смерти потом не спасется от бед!

да, кто знает все это, должен удивиться, что теперь арабам хватает, такой науки, которая не приносит ни пользы, ни вреда, что их веру коверкают заблуждения, бессвязные сновидения, что во всем они уповают на небеса, ошибаются, когда хотят поступить правильно, и поступают правильно, когда сами того не подозревают.

Придет в изумление тот, кто увидит, как арабы подчиняются боящимся друг друга лентяям и состязающимся между собой невеждам, как целуют им вечно грязные руки, а те беззастенчиво выжимают из них все соки. Лень стала у людей средством пропитания, расслабленность — предметом гордости, невежество — оправданием, а бездеятельность — достоинством, словно не осталось среди них ни одного человека знающего и энергичного, который вывел бы их из тьмы и направил бы к истине их умы, словно нет среди них ни одного благочестивого и добродетельного, кто очистил бы веру их от искажений и избавил бы их от беззаконий и унижений, словно не существует у них человека храброго и просвещенного, который приложил