Фолкнер - Мэри Уолстонкрафт Шелли
Вне всяких сомнений, она видела недостатки мужа. Его эгоизм ограничивал ее щедрую натуру; его пресыщенность охлаждала ее энтузиазм; его ревность, присваивающая себе все ее чувства, не позволяла ей сопереживать окружающим. Она напоминала несчастную птицу, чьи мощные крылья рвались в небеса, но бились с обеих сторон о прутья проволочной клетки. И все же она считала, что человек не должен пытаться сам построить свою судьбу, а должен лишь хорошо играть свою роль, куда бы ни завело его Провидение. Впервые в жизни она погрузилась в серьезные и печальные размышления и придумала систему, которая позволила бы проявиться ее природному великодушию, но не вызвала бы подозрений узколобого и эгоистичного мужа и успокоила бы его страхи.
Чтобы осуществить свой план, она предложила ему навсегда поселиться в их поместье на севере Англии, оставить лондонское общество и превратиться в деревенских жителей. Она не сомневалась, что там — вдали от суеты и шума большого города, к которому ее чувствительный и пылкий ум оказался совершенно не приспособлен, во всем слушаясь мужчину, который некогда хотел, чтобы она блистала, но теперь негодовал, что все ею восхищаются, — занимаясь благотворительностью, творя добро и собрав вокруг себя тесный круг новых друзей, против общения с которыми муж не станет возражать, она сможет быть разумно счастлива. Сэр Бойвилл согласился с кажущейся неохотой, но на самом деле был в восторге. Ему принадлежало чудесное поместье в Южном Камберленде. Здесь, среди простодушных крестьян, где у нее было достаточно возможностей для приятного времяпровождения, она вела жизнь, которую стоило бы назвать вполне благополучной, если бы не требовательность, эгоизм и ограниченный ум сэра Бойвилла, лишавший ее самого ценного дара — симпатии и дружбы спутника ее жизни.
И все же она была довольна. Она отличалась мягким податливым нравом и не воспринимала всякое неприятное обстоятельство как неудачу или личную обиду: ее жизненная философия внушала ей, что бедам следует противостоять с оптимизмом. Ее щедрое сердце сжималось от боли при столкновении со скупой натурой мужа, но у нее появился объект любви, которому Алитея пылко отдавала всю себя. Она обратила поток своей привязанности с мужа на сына. Джерард был для нее всем: ее надеждой, радостью, кумиром; он отвечал на ее любовь с лаской, свойственной немногим детям. Его чувствительность проявилась рано, и мать, пожалуй, слишком ей потворствовала. Ей хотелось иметь друга, и, учитывая необыкновенную нежность его натуры и редкую смышленость, искушение было слишком сильно. Мистер Невилл крайне не одобрял ее чрезмерную материнскую заботу и предвещал, что такая сильная привязанность мальчика к матери добром не кончится, но его вмешательство ни к чему не привело: мать не могла измениться, а ребенок, державший ее сторону, даже тогда смотрел на отца с горделивым негодованием, возмущаясь, что тот осмелился встать между ним и матерью.
Миссис Невилл считала мальчика ангелом, посланным ей в утешение. Она никого к нему не допускала, заменила ему и товарищей по играм, и учителей. Утром, открывая глаза, он первым делом видел лицо матери; вечером она укладывала его спать; случись ему пораниться, она в панике кидалась к нему; случись ей нежно укорить его, его детские капризы тут же прекращались. Он не отходил от нее ни на шаг; в силу своей юности она охотно разделяла его занятия; любовь в ее сердце переливалась через край, а он, хоть и был еще ребенком, и боготворил мать, и старался оберегать.
Мистер Невилл гневался и часто упрекал ее, что она слишком баловала мальчика, но постепенно обнаружил в этом и некоторые преимущества. Джерард был его сыном и наследником; логично, что любовь, которой жена окружала его, Невилла, частично перепадала и ему. Он также уважал супругу за отсутствие у нее легкомысленного тщеславия: она была счастлива заниматься ребенком и жить вдали от Лондона, выполняя положенные ей по статусу обязанности, хотя лишь он один мог здесь созерцать ее достоинства. Он убедил себя, что она, должно быть, очень к нему привязана, раз смирилась со своего рода ссылкой; отсутствием интереса к светской жизни она завоевала его доверие — его, который прежде никогда не верил женщинам и их не уважал. Он начал чаще идти на уступки и даже решил время от времени выказывать ей одобрение.
Когда Джерарду было около шести лет, они поехали в заграничное путешествие. Подобное времяпровождение идеально соответствовало семейным принципам мистера Невилла, считавшего жену своей собственностью. В дорожном экипаже она все время была рядом с ним; во время осмотра достопримечательностей он, уже бывавший в Италии и обладавший художественным вкусом, мог быть ее проводником и наставником; а поскольку они задерживались в каждом городе лишь ненадолго, у нее не было возможности завязать длительные знакомства, а тем более с кем-то сдружиться. Вместе с тем тщеславию мужа и отца льстили комплименты его жене и ребенку со стороны незнакомцев и местных жителей.
