Фолкнер - Мэри Уолстонкрафт Шелли
Когда он влюбился и женился, ему было около сорока пяти лет; подобно многим искушенным мужчинам, он не питал иллюзий по поводу женской добродетели и не верил, что ее можно найти в Лондоне, поэтому женился на деревенской девушке без гроша за душой, зато красивой и обладавшей всеми прелестями, которых он искал. Я никогда не встречала эту даму, но слышала о ней от нескольких ее бывших подруг. Она чем-то напоминала Джерарда и все же была совсем другой. Они походили друг на друга цветом глаз, волос и чертами лица, но выражение их лиц различалось. Ее чистую кожу оттенял яркий румянец, свидетельствовавший о стремительном бурлении крови, приводимой в движение не столько механикой организма, сколько порывами души. Большие темные глаза лучились неотразимым блеском; смотревший на нее словно глядел на солнце, величественно выплывающее из-за грозовой тучи и ослепляющее зрителя неожиданно яркими лучами. Дух ее был жизнерадостным и даже безудержным; неуемная веселость возвышала ее над скучной монотонностью жизни, но все ее мысли и поступки были продиктованы чистейшими и добродетельными сердечными побуждениями. Ее натурой повелевали сильные импульсы; ее отличали тончайшая чувствительность и природная восприимчивость, и эти качества могли бы представлять опасность, если бы не были уравновешены исключительными моральными принципами и честностью, ни разу не давшей осечку. Ее щедрое и доверчивое сердце легко поддавалось обману и чересчур охотно открывалось; она могла быть неблагоразумна, но никогда не лгала. Случись ей ошибиться, искреннее признание своей неправоты снимало с нее все подозрения, и в самых опрометчивых ее выходках никогда не было ничего загадочного или предосудительного. Женщины, которых отличают высокая чувствительность и неуправляемые страсти, толкающие на поступки, в которых они после раскаиваются, те, кто стыдится упреков, нередко охраняют свое достоинство или спасаются от страхов ложью и, даже если не совершили никакого преступления, впутывают себя в такую паутину обмана, что в глазах своих разоблачителей потом выглядят настоящими преступницами; все это в конце концов ожесточает и извращает их добродетельную натуру. Но Алитея Невилл никогда не пыталась защититься от последствий своих ошибок; скорее она принимала их с даже излишней готовностью, охотно раскаивалась в незначительных грехах и не могла успокоиться, не излив сердце друзьям и судьям, не раскрыв всех своих побуждений. Эту восхитительную искренность, ласковую доброту и теплую жизнерадостность ее натуры дополняло благоразумие, которым она обладала в избытке. Ее единственным изъяном — если можно назвать это изъяном — было слишком сильное стремление завоевать симпатию и привязанность тех, кого она любила; в достижении этой цели она не знала усталости и, пожалуй, чрезмерно стремилась угодить и услужить. Щедрость побуждала ее откликаться на чужую беду, а чувствительность осведомляла о том, чего другие не замечали. Она искала любви, а не похвалы, но получала и то и другое от всех своих знакомых. Напоследок упомяну еще об одном ее недостатке: хотя она ощущала в себе то достоинство, которое сообщает следование диктату долга, но порой ошибалась, порой ее ранила критика, она всегда чутко реагировала на обвинения, была опаслива. Она так остро переживала боль, что боялась ее, и это чувство причиняло ей мучительные страдания; страх столкнуться с жестокостью и неприятием внушал ей чрезмерную неуверенность в себе и робость перед авторитетами и делал слишком податливой, если что-то нарушало гармонию, в которой она мечтала пребывать.
Именно эти качества, вероятно, вынудили ее принять предложение мистера Невилла. Этого хотел ее отец, и она повиновалась. Он был отставным лейтенантом флота; сэр Бойвилл повысил его до капитана первого ранга, а всякий флотский офицер будет бесконечно благодарен за такое назначение. Ему дали корабль; он ушел в плавание и погиб в сражении всего через несколько месяцев после свадьбы дочери, в свой последний час счастливый тем, что умер командиром военного судна. Его дочь тоже ощутила последствия отцовского повышения, но для нее они были менее благоприятными. Поначалу она любила и ценила мужа. Тогда он был другим человеком, очень привлекательным, а хорошее воспитание придавало ему лоск. Он пользовался популярностью из-за живости в общении, которую часто принимают за остроумие, однако обусловленной скорее легкостью нрава, чем искрой подлинного ума. Сам он любил ее до самозабвения. Неистовая горячность и сейчас является чертой его характера, и хотя эгоизм бросал зловещую тень даже на такое чувство, он все же обожал жену, и некоторое время она не замечала его истинной сущности. Ее бесхитростные и нежные ласки вызывали у него улыбку, и он склонялся рабом у ее ног или заключал ее в объятия с искренним и неприкрытым пылом. Любовь — чувство чуждое ему и преходящее — украшала даже столь темную натуру.
Но брак вскоре изменил сэра Бойвилла к худшему. Близость раскрыла неприятные черты его характера. Он был человеком тщеславным и себялюбивым; оба качества делали его чрезвычайно требовательным, а первое порождало неуемную ревность. Алитея была бесхитростна и никогда не вызывала подозрений; ревность Бойвилла подпитывалась разницей в их возрасте и темпераменте. Ей было девятнадцать лет, она цвела юной красотой, ее душа расцветала первой весной, и в силу своей невинности молодая женщина даже не догадывалась о сомнениях супруга; она была слишком добра и слишком счастлива и не думала, что может чем-то его обидеть. Он же знал жизнь и тысячу раз видел, как женщины обманывают мужчин и держат их за дураков. Он не верил, что в мире есть женщины, подобные Алитее, способные лишь на непогрешимую и непоколебимую честность. Ему казалось, что все считают его старым мужем при молодой жене; он боялся, что она поймет, что могла бы заключить гораздо более счастливый брак; желал, чтобы она полностью ему принадлежала, и потому даже улыбку постороннему расценивал как предательство и нарушение своих абсолютных прав. Поначалу она
