Смотритель. Барчестерские башни - Энтони Троллоп

Джон Ньюмен (1801–1890) и Эдвард Пьюзи (1800–1882), утверждали, что англиканство, православие и католицизм – три ветви единой Церкви, и ратовали за возвращение к древнему христианству и к истокам литургической жизни (в частности, за частое причащение). В современной англиканской церкви то, к чему призывали трактарианцы, стало нормой, но еще незадолго до того, как был написан «Смотритель», белые облачения на священниках и чтение службы речитативом вызывали массовые беспорядки; случалось, что ритуалистов штрафовали или сажали в тюрьму. Джон Ньюмен в своем возвращении к истокам не остановился на трактарианстве и в 1845 г. перешел в католицизм, стал католическим священником, а позже и кардиналом. Ньюмен был страстным проповедником, и многие обратились вслед за ним – среди героев Троллопа есть и те, кто последовал за Ньюменом (католический священник в «Вот так мы теперь живем», которого Троллоп написал со своего знакомого), и те, кто, как Эйрбин, этого искушения избежал. Сам Троллоп был сторонником Высокой церкви и очень не любил евангелическое направление Низкой; он, безусловно, испытал сильное влияние Оксфордского движения, однако к крайностям пьюзеизма тоже относился с опаской, к тому же в политике был либералом и о высокоцерковных тори порой отзывался иронически. Тем не менее все его любимые герои – приверженцы Высокой церкви. Архидьякон Грантли, мистер Эйрбин, а также мистер Робартс и мистер Кроули из «Фрамлейского прихода» и «Последней хроники Барсета» близки к Оксфордскому движению, мистер Хардинг принадлежит к более традиционной школе. «Барсетширские хроники» полны мелкими деталями, связанными с этими спорами, – например, «две молодые дамы под вуалью, держащие в руках молитвенники с тиснеными золотом крестами», которых мистер Хардинг встречает в Вестминстере, – несомненные пьюзеитки. Для представителей Низкой церкви кресты, свечи, а уж тем более ладан – «ритуализм» или даже «папизм». Мистер Слоуп, как мы узнаем из его проповеди в Барчестерском соборе, хотел бы запретить и церковную музыку. К таким, как Слоуп, Троллоп непримирим, других своих героев-священников рисует с любовью, не закрывая глаза на их человеческие недостатки. Ему не раз приходилось отвечать на критику современников, укорявших его в том, что он изображает духовенство без должного пиетета. Отметая эти упреки, он в конце «Последней хроники Барсета» говорит: «Сочиняй я эпическую поэму о служителях церкви, я взял бы за образец апостола Павла, однако, изображая таких священников, каких вижу вокруг, не смею отрываться от земли. Со своей стороны могу лишь сказать, что всегда буду рад сесть за щедрый стол архидьякона Грантли, если тот меня пригласит, или пройтись по главной улице Барчестера под руку с мистером Робартсом из Фрамли, или в одиночестве посетить северный трансепт собора и уронить слезу перед скромным черным камнем с именем Септимия Хардинга».

Представляя «Барсетширские хроники» русскому читателю, необходимо упомянуть одну их особенность, которую невозможно сохранить в переводе: многие персонажи носят говорящие фамилии, причем чем более персонаж комичный и гротескный, тем более нелепая и говорящая у него фамилия; есть в романах и говорящие названия. Так, фамилия многодетного священника Куиверфула – Quiverful = quiver (колчан) + full (полный) – намекает на строки 126-го псалма: «Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой!», приход доктора Грантли зовется Пламстед; plum (букв. слива) означает в английском лакомый кусочек, жирный куш, доходное место; один из приходов доктора Визи Стэнхоупа носит название Эйдердаун – пуховое одеяло и так далее. Прием ко времени Троллопа был устаревшим – писатели второй половины XIX века не выводили в своих романах Милонов и Стародумов. Вот шутливая попытка представить героев, какими они могли бы стать в гипотетическом переводе русского современника Троллопа:

Дѣйствующіе лица:

Величаевскій, соборный протоіерей

Ѳеофилъ Величаевскій, архидъяконъ, его сынъ

Семптимій Твердинъ, соборный регентъ, смотритель богадѣльни

Сусанна Септимьевна Величаевская, архидьяконша, старшая дочь о. Септимія

Леля Твердина, младшая дочь о. Септимія

Иванъ Ивановичъ Дерзовъ, врачъ, нигилистъ, женихъ Лели Твердиной

Марія Ивановна Дерзова, старая дѣвушка, сестра Ивана Ивановича

Однако времена Хомякова, у которого диккенсовское Рождество стало Пасхой, давно прошли; его «Контора маклера Скруга и Марлева», его Степы и Марфушки умиляют, но в современном переводе совершенно невозможны. Конечно, силен соблазн назвать псаломщика Джо Муттерса Джо Бубнилсом, но великая Ирина Гавриловна Гурова, сделавшая единственный за советский период перевод Троллопа, не стала называть мистера Куиверфула мистером Полноколчансом или мистером Многочадсом, и правильно – псевдоанглийские фамилии с русскими корнями звучат еще водевильнее оригинальных. Генри Джеймс в статье о Троллопе очень досадует на говорящие имена в первых «Барсетширских хрониках» и говорит, что мы можем поверить в фамилию Куиверфул и можем поверить в четырнадцать детей, но не можем поверить в то и другое вместе; насколько же труднее было бы поверить в живого человека по фамилии Многочадс! Переводчики остальных Хроник вслед за Гуровой оставляют персонажам английские фамилии, отступая от этого принципа лишь несколько раз – в случае особо гротескных персонажей или там, где того требовала игра слов.

Е. Доброхотова-Майкова

Смотритель

Глава I. Хайремская богадельня

Преподобный Септимий Хардинг не очень еще много лет назад был штатным священником в кафедральном городе *** – назовем его Барчестер. Скажи мы «Уэлс», «Солсбери», «Эксетер», «Херефорд» или «Глостер», в нашей истории могли бы усмотреть намеки на конкретных лиц, а поскольку речь у нас пойдет о соборном духовенстве упомянутого города, мы желали бы отвести любые подобные подозрения. Давайте считать, что Барчестер – тихий городок на западе Англии, примечательный более красотою собора и древностью зданий, нежели коммерческим процветанием, что западную его часть занимает собор с примыкающими строениями и что высший барчестерский свет составляют епископ, настоятель и каноники с женами и дочерями.

Мистер Хардинг жил в Барчестере с юности. Красивый голос и любовь к церковной музыке определили его призвание, так что долгие годы он состоял в необременительной, но малодоходной должности младшего каноника. В сорок лет он получил маленький приход неподалеку от города, что прибавило ему и денег, и обязанностей, а в пятьдесят сделался соборным регентом.

Женился мистер Хардинг рано; его старшая дочь, Сьюзен, родилась вскоре после свадьбы, младшая, Элинор, десятью годами позже. В то время, когда мы представляем мистера Хардинга нашим читателям, он жил с младшей дочерью, о ту пору двадцати четырех лет; жена его скончалась давным-давно, а старшая дочка вышла за епископского сына незадолго до того, как мистер Хардинг получил место регента.

Злая барчестерская Молва утверждала, что, когда бы не