Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло
Насан примерил новый костюм, затянул потуже прочный, трехслойный, чтобы не лопнул во время схватки, пояс, а Жаргал, придирчиво оглядев мужа со всех сторон, с горделивой улыбкой объявила: «Сидит как влитой!»
Ее глаза так и сияли, когда она поднесла Насану чашку с молоком и от всей души пожелала, чтобы ее муж на предстоящих состязаниях непременно стал «львом».
Готовясь в дорогу, Насан оседлал двух добрых коней, оба, помнится, были одинаковой масти — серые с белыми пятнышками на шее. Жаргал, сопровождавшая мужа на все состязания, принарядилась, бархатный дэл перетянула в тонкой талии красивым желтым поясом. Гладко зачесанные волосы заплела в косы, забрала в старинный высокий головной убор, расшитый жемчугом. Длинные подвески из бус спускались вдоль щек. Родители окропили молоком стремена их коней и пожелали счастливого пути и удачи…
Все это живо вспомнилось борцу, покуда они с Сумьей ожидали решения судей. Как и полагал Насан, бой предстояло начать сначала.
— Повторите бросок! Повторите бросок! — кричал Насану его секундант. Но Насан не торопился воспользоваться его советом. Сперва он сделал вид, что отступает, и только улучив удобный момент, перешел в атаку, принимаясь кружить вокруг соперника на расстоянии шага. Левая рука «льва» свободно висела вдоль туловища, касаясь колена. Сумья был уверен, что старик готовится осуществить прием, известный под названием «загружать», — когда противнику молниеносно заводят руки за спину и, ухватив за бедро, бросают на землю. Но Сумья просчитался — вместо ожидаемого приема Насан выполнил другой — подсечку «верблюжье копыто». И вот уже Сумья лежал на земле, не понимая, как это с ним произошло! Победа! Победа! Широко, по-орлиному раскинув руки, Насан, пружинисто приседая, стал плавно приближаться к шатру. Секундант на ходу надел ему шапочку — старик забыл о ней впопыхах. «Лев» обеими руками принял у судей почетную чашу с кумысом, покропил им на все четыре стороны и направился к палатке для отдыха. Его поздравляли, он благодарил, но делал это словно во сне. Что это с ним нынче сталось? И почему память то и дело воскрешает картины прошлого, которое, казалось, давным-давно позабыто? Много-много лет назад он вот так же приближался к главному шатру, выиграв бой у семи противников подряд. В состязаниях участвовала тысяча восемьдесят борцов — целая армия! Его последним противником был борец по имени Жамба — он принадлежал к числу приближенных супруги верховного повелителя страны богдо-гэгэна. Высокая особа выразила явное неудовольствие:
— Как смеет этот ничтожный простолюдин брать верх над моим борцом? Наверняка он применил какой-нибудь недозволенный прием, а судьи, видно, проглядели! Нет, нет, я больше не намерена смотреть борьбу, если в моем присутствии дозволяется такое безобразие.
С этими словами она удалилась. Повелитель страны последовал за нею. Праздник был испорчен. Насана ждало суровое наказание, хотя он по совету опытных людей и поспешил поднести в дар царственной чете дорогие мандалы, истратив на них все свои небольшие сбережения.
Жаргал в неслыханной тревоге поджидала мужа, сидя верхом на меньшей из двух серых лошадок.
— Что теперь с тобой будет? — громко всхлипнула она, припав к его плечу. Он провел рукой по ее толстым черным косам, усмехнулся:
— Не плачь, все обойдется, я ведь двужильный. Забирай-ка мой костюм борца и возвращайся домой. Да пересядь на моего коня, он порезвее. И жди меня дома.
Он помог ей сменить седло, стараясь не смотреть в лицо, полное отчаяния. Едва Жаргал уехала, появились слуги богдо-гэгэна. «Где тут борец по имени Насан?» — зычно выкликали они. «Наградили» Насана по числу одержанных побед — семь раз, до соленой крови прогулялась палка по его спине. Даже сейчас, через столько лет, вспоминая об этом, он словно наяву видел, как Жаргал, вся в слезах, одна возвращается домой, и губы его невольно складывались в горькую усмешку.
Давно нет на свете милой Жаргал, которая навеки осталась в его сердце воплощением юности и чистоты. Она завещала ему свою любовь, незримая, оставалась рядом, помогала устоять в трудные минуты. Как бы ему хотелось, чтобы она пожила подольше, сравнила бы нынешние праздники, посвященные революции, с прежними. «Между ними такая же разница, как между днем и ночью, дорогая моя Жаргал», — прошептал старик в глубокой задумчивости.
Соревнования продолжались.
— Борцы, победившие четырежды кряду, вызывают соперников на пятый тур, — объявило радио. Наступил самый интересный момент соревнований. От того, каков противник, зависела победа, а одержать ее в пятый раз означает получить более высокое спортивное звание. Поэтому большинство победителей четвертого тура обычно выбирают для решающего поединка борца помоложе, рассчитывая одолеть его за счет опыта и мастерства.
Насан в своем красном дзодоке с туго затянутым поясом направился к четверке борцов, из которых ему предстояло выбрать партнера, и не глядя объявил:
— Моим соперником в пятом туре будет «лев» Убурхангайского аймака по имени Цоодол.
Болельщики оживились. Уж не спятил ли старый Насан? Или он хочет, чтобы аймачный «лев» стал общереспубликанским «соколом»? Цоодол — скала против старика, о нее легко расшибиться борцу и помоложе.
В этих толках не было особых преувеличений. Действительно, среди знатоков Цоодол слыл борцом самого жесткого стиля, добывавшим себе победу любым путем. Но у Насана были с ним свои счеты, побудившие старого борца бесстрашно бросить вызов Цоодолу. Собственно, из-за Цоодола Насан и принял участие в состязаниях после многолетнего перерыва, когда уже решил навсегда оставить это занятие. А началось с того, что год назад, наблюдая за состязанием по борьбе в Убурхангайском аймаке, Насан приметил среди борцов крепкого, красивого юношу. Сперва он понравился старику своей статью и величавыми манерами, но симпатия эта бесследно исчезла, едва Цоодол очутился на арене. Он выиграл бой, но каким путем!.. Жестоким, недостойным настоящего спортсмена! Повалив противника, он без надобности применил болевой прием и едва не переломил ему ключицы. Не стерпел старый борец, кинулся к Цоодолу и стал его укорять:
— Не смейте так! Молоды вы, видно, не знаете еще: жестокость не к лицу настоящему спортсмену.
Ах, как непочтительно, как высокомерно ответил Насану заносчивый Цоодол!
— А ты не учи меня, старик! Ты сам был борцом? Может быть. Только я не видел тебя на арене. Поборись со мной, тогда поговорим.
Старый «лев» был оскорблен до глубины души.
— У меня нет былой силы, но вызов я принимаю. Встретимся на
