Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло
— Вы меня помните? Мы поспорили с вами на автобусной остановке.
— А я вас узнала, еще когда вы читали лекцию, и сразу вспомнила, как из-за своего портфеля вы не сели в автобус, которым я уехала. Ну и лицо у вас было, я едва со смеху не померла!
— Верно! Из-за этого проклятого портфеля мы не успели довести наш спор до конца. Знаете, Оюут, я искал вас повсюду и наконец все-таки нашел. Я согласен — увидимся завтра, прямо на фабрике, и хорошенько обо всем поговорим.
Девушка протянула ему руку в тоненькой перчатке, и на этот раз Сэргэлэн пожал ее крепко и решительно.
Нет, Зоригто решительно отказывался что-либо понимать.
— Товарищ Сэргэлэн, неужто вы и впрямь заночуете здесь из-за этой взбалмошной девчонки? И вам не жалко своего времени?
— Не жалко! Я останусь не только из-за этого злосчастного вопроса. У нас с ней один разговор не окончен. Выходит, надо ждать до утра. А сейчас сделаем вот что: уже поздно, вы проводите Оюут до дома, а я пойду в гостиницу.
И они разошлись в разные стороны. Когда Сэргэлэн подходил к ярко освещенному зданию гостиницы, до него донесся пронзительный гудок последней электрички…
В эту ночь всем троим не спалось. Зоригто ломал голову над тем, о чем могли спорить между собой Оюут и Сэргэлэн на автобусной остановке. Оюут думала о Сэргэлэне: «Славный этот молодой ученый. И, видно, дотошный, если решил во что бы то ни стало ответить на мой вопрос».
«А девушке-то этой палец в рот не клади, — размышлял Сэргэлэн. — Надеюсь, однако, что завтра утром она не сыграет со мной какой-нибудь шутки и речь действительно пойдет о вещах серьезных. Интересно, какая связь между мной, биологом, и производством меховых изделий? Ведь я же не технолог фабрики и к их производственным планам никакого отношения не имею».
Наутро все трое встретились у входа на фабрику.
— Ну, как спалось? — спросили они друг у друга.
— Плоховато! — сразу же сознался Сэргэлэн.
— Что же вам не давало спать? — лукаво спросило Оюут.
— Ваш вопрос.
— Помнится, на автобусной остановке вы называли меня сестренкой и обращались ко мне на «ты». Правда, с тех пор прошло несколько месяцев и я, видно, постарела.
— Ну что ты за человек, Оюут! — вмешался Зоригто. — Обращаться к тебе на «ты» или на «вы» личное дело товарища Сэргэлэна.
— Не будем отвлекаться. Лучше приступим сразу к делу, — сказал Сэргэлэн.
Они сидели в тесном кабинетике секретаря ревсомольской ячейки, когда вошла Чимгэ.
— Вот ты-то нам и нужна! — воскликнула Оюут. — Присаживайся, Чимгэ, у нас к тебе разговор есть. Чимгэ работает в нашей фабричной лаборатории. Садись же, Чимгэ, ну пэ-жэ!
— Пэ-жэ? — удивилась Чимгэ, искоса поглядывая на Сэргэлэна. — Это что еще такое?
— Обыкновенное русское слово «пожалуйста», только я его сократила.
Все рассмеялись. Было решено, что сначала они осмотрят выставку готовых изделий из дубленых шкур.
В просторной светлой комнате выставки красовалась разнообразная продукция их фабрики. Особенно хороши были дубленки тонкой выделки и модного покроя. От облаченных в них манекенов невозможно было оторвать глаз. Сэргэлэн начал осмотр выставки, намереваясь хорошенько разглядеть каждый экспонат, как вдруг услышал звонкий голосок Оюут:
— Товарищ Сэргэлэн, пожалуйста, подойдите ко мне. — И девушка показала ему несколько обработанных шкур, лежавших на скамье у окна. — Взгляните-ка на них и поймете, в чем причина больших отходов при раскрое. Это имеет непосредственное отношение к вам, биологам.
Сэргэлэн удивленно посмотрел на девушку.
— Не понимаю, при чем здесь биология?
— Посмотрите же получше! Видите, сколько дырочек и пятен на этих кожах! Они просто пестрят ими. А из такого материала хорошей дубленки не получится. Да и сколько кожи в отходы уйдет! И кто в этом повинен? Вы считаете, фабрика?
— Конечно же, нет! — возразил Сэргэлэн. — Шкуры повреждены клещом.
— А чья задача избавить животных от этого паразита? — торжествующе заявила Оюут. — Разве не биологов? Клещ ведь не только шкуру портит, он истощает животных, высасывая кровь, снижает привесы. Такой ослабленный скот плохо переносит зимовку. Почему же ученые до сих пор не разработали эффективных средств борьбы против клеща? Вот это я и хотела спросить у вас вчера. Ведь из-за вас наше производство несет убытки и неэкономно расходует сырье.
Сэргэлэн порывисто обнял девушку.
— Умница! Действительно, мы перед вами виноваты. Священный долг биологов — помочь вам.
ИЗ СПОРА РОЖДАЕТСЯ НОВЫЙ СПОР
Вернувшись из командировки, Сэргэлэн немедленно отправился к своему научному руководителю. Тот приветливо встретил Сэргэлэна у себя в кабинете, поинтересовался, как его ученик съездил в Дархан, какие привез новости.
— Хорошо съездил, — с волнением ответил Сэргэлэн. — И новости большие. Прежде всего я понял свою огромную ошибку.
— Какую ошибку? Я что-то не припомню, чтобы ты в чем-то серьезно ошибался. По-моему, твоя единственная ошибка, что ты, брат, дожил до тридцати лет, а семьей до сих пор не обзавелся. Но эту ошибку не поздно поправить. Кстати, с биологической точки зрения мужчине лучше всего вступать в брак к тридцати годам.
— Эх, разве я об этом? — нетерпеливо возразил Сэргэлэн. — Главный мой промах в том, что я в свое время…
— О чем это ты? — перебил его учитель. — В чем дело?
— Послушался вашего совета, — продолжил Сэргэлэн, — остался работать в городе и теперь превратился в кабинетного ученого, не знающего, что творится на свете. Это стало мне ясно после командировки в Дархан.
— Понимаю, — усмехнулся Санчир. — Ты хочешь вновь вернуться к нашему старому спору о целесообразности работы на селе. Позволь мне напомнить, что если бы авиаконструктор Туполев жил в деревне, вряд ли мы имели возможность путешествовать на лайнерах Ту-154. Кому где лучше работать — это проблема государственная. Интересы страны требуют, чтобы товарищ Сэргэлэн работал в городе, где есть необходимая для его опытов база.
Сэргэлэн вздохнул.
— Нельзя равнять технические науки с биологией. Бесспорно, что биолог должен работать в непосредственной связи с практикой. И те мои скромные достижения в области биологии, которых мне удалось добиться, должны принести пользу животноводству, сельскому хозяйству. Мое место в худоне. Я всегда прислушивался к вашим советам, учитель, но на этот раз хочу поступить по своему разумению. Короче говоря, я решил ехать…
— Я пекусь не о своем авторитете, а об интересах дела. И во имя них готов дать тебе бой. То, что ты собираешься сделать, не достойно коммуниста. Это — дезертирство! Бегство с линии огня, вот как это называется! — заявил Санчир, вскочив со своего места и, подойдя к Сэргэлэну, строго посмотрел ему в глаза. Молодой
