История с продолжением - Патти Каллахан

– Все равно расскажи, – взмолилась Винни.

– Написанный мной вариант не совпадает с тем, что я написала бы сегодня. Мне хотелось бы отложить его до поры. Тот сиквел я писала совсем в другое время, до встречи с Тимоти. Мне было ужасно плохо. В том варианте я не дала Эмджи того, чего она заслуживала. И потому спрятала сиквел до поры, когда смогу переписать его. – Губы ее сжались, лицо скривилось. Мать откашлялась.

– Ты можешь все изменить, мама.

– Не против, если мы пока не будем касаться той версии? Пусть себе лежит, где лежала, непереведенная.

– Да, – ответила я. – Конечно можем, если хочешь.

Мне представилась кипа бумаг, исписанных неподдающимися переводу словами – полная история Эмджи, лежащая в столе у папы, где я ее оставила.

Мать посмотрела на Винни:

– Вместе мы можем дать Эмджи новые приключения.

– Да. – Винни взяла меня за руку, словно давая понять, что я тоже в деле. – А мама может нарисовать иллюстрации. Как-никак, – дочка гордо распрямила спину, – она обладатель медали Калдекотта.

– Вот как? – Обращенное ко мне лицо мамы озарилось улыбкой. – Это же так чудесно, так здорово! Почему вы сразу не рассказали мне?

– Мне кажется, у нас хватало других тем для разговора.

Она рассмеялась.

– Элиза знает?

– Конечно, – заверила я ее.

– Это стоит отпраздновать. – Мама просияла. На губах ее была улыбка, а в глазах слезы. – Ах, Клара, я так тобой горжусь. Пусть у меня и нет на это права, но я горжусь.

Комната озарилась светом. Находись мы в стране, описанной в историях про Ежиху Гарриет, это впору было назвать волшебством.

– Мама, – на языке у меня вертелся вопрос, давно зревший, но почти уже забытый, – это ты попросила Каллума предложить мою кандидатуру для «Ежихи Гарриет»?

– Я в курсе этого и присутствовала в момент, когда он озвучил это предложение, но я ни о чем его не просила. Когда он заговорил, я потеряла дар речи. Мне до той минуты не было ничего известно ни о «Золотых книгах», ни о твоих иллюстрациях.

– Откуда он узнал?

– Наблюдал за тобой. Кто-то время от времени сообщал ему новости о тебе. Но мне он ничего до поры не говорил. Я до того дня ничего не знала, а потом засыпала его вопросами, и он рассказал то немногое, что знал. Что ты замужем, что у тебя маленькая дочь, что твои работы поразительны. Что с твоим отцом все хорошо. – Она зажмурила глаза. – Но это все. Даже это оказалось слишком больно, и Каллум никогда больше не возвращался к этой теме. О твоем уходе от мужа я узнала только от тебя самой.

Повисла тишина, которую нарушила Пиппа:

– Изольда… Можно мне по-прежнему так тебя называть?

– Да, – кивнула мать.

– Ты знала, что Каллум пишет историю своей семьи?

– Правда?

– Да.

– Не знала. Он никогда об этом не упоминал. Ни разу. Мы были не настолько близки, Пиппа. Хочу, чтобы ты знала это. Его уважение и любовь к тебе вне подозрений. Вы принадлежали друг другу тридцать пять лет и продолжаете принадлежать сейчас. Единственный секрет между нами составляла тайна моего происхождения, скрывающая факт, откуда я взялась и кто я такая. С тех пор он никогда на эту тему не заговаривал, если не считать того дня, когда я сказала, что могу однажды уйти и не имею права просить его хранить мою тайну. Он заявил, что время моего бегства осталось позади. Заявил твердо, но по-доброму, как всегда.

– Но ты знала про меня и Гарриет, – заметила я.

– Знала. У меня эти книги лежали на прикроватной тумбочке, дорогая. Благодаря им ты всегда была со мной.

Винни с детской непосредственностью захлопала в ладоши.

– Я знала это. Видела. Твои истории происходили прямо здесь. Все твои рисунки, мама, они отсюда: озеро, горы, деревья и кролики. Все здесь. – Она встала и обхватила меня за талию. – Мы все это время были здесь, с бабушкой.

Дождь пришел в тот же день, когда ожидалось прибытие папиного поезда. Мы с Чарли сидели друг против друга под низким потолком паба в Уиндермире, за изрезанным деревянным столом. Прежде чем усесться, мы встряхнули дождевики и пристроили сушиться зонтики.

После получасовой поездки по петляющей дороге при боковом дожде, снижающем и без того неважную видимость среди подступающих с обеих сторон каменных стен, меня слегка мутило. Чарли придвинул ко мне корзинку с коркастым хлебом, которую принес нам официант.

– Намажь маслом и съешь, – велел он. – Тебе мигом станет лучше.

Двое парней громогласно поздоровались с нами.

– Когда ж ты привезешь к нам свою группу? – спросил один из них у Чарли. – Иль вы теперь стали шибко важные для нас?

– Скоро, Фредди, скоро! – пообещал Чарли. Потом снова обратился ко мне: – Ты такая ужасно тихая, и… ты не пришла ко мне этой ночью. Я так скучаю.

– Я тоже скучаю. – Я потупила взгляд. – Но…

– Ты обиделась на меня?

– Нет! Как ты мог подумать?

– В первую ночь, после того как мы нашли ее, ты сказала, что у меня была мать, которую ты потеряла.

– Я не сердилась, просто сама не могла толком понять, что чувствую. – Я снова встретилась с ним взглядом. – Ты рос с моей матерью. Мы с тобой жили через океан, но наши судьбы… сложились в такой замысловатый лабиринт. Мы описывали возле друг друга круги, даже не догадываясь о взаимном существовании. Это и без того было сложно. Мне трудно даже представить, насколько мы были связаны, а теперь мы все усугубили, по причине…

– Это были ошеломительные дни, не спорю. И я собираюсь задать тебе один вопрос.

– Какой? – У меня все сжималось внутри от всей этой неизвестности и ожидания приезда папы, когда Чарли произнес одно-единственное слово:

– Останешься?

Простой вопрос. Я потянулась и поцеловала его, припав губами к его милым устам, и задержалась на миг. Потом прислонилась лбом к его лбу.

– Ах, Чарли. Я просто не могу.

Его теплые ладони легли мне на щеки.

– Я не знаю, что и думать насчет всех этих разговоров про незримый мир, про переплетенные жизни, и не знаю даже, как все правильно устроить. Знаю лишь одно: мне хочется, чтобы ты осталась. Что привело тебя сюда: язык твоей матери, лондонский туман или грехи прошлого, мне не важно. Я хочу, чтобы ты осталась. Винни этого хочется. Этого хочется тебе.

– Но моя жизнь не здесь. У Винни есть отец. Как смогу я забрать ее у него, на своем опыте зная,