Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин
Как известно, по прошествии 16-ти лет после Октябрьской революции то, о чём мечтали Ирина и многие представители обеих стран, в конце концов свершилось в ноябре 1933-го года как результат огромных усилий Литвинова при поддержке "всесоюзного старосты" Калинина со стороны СССР и нового президента США Рузвельта вместе с главой Госдепартамента Халлом. И при установлении дипломатических отношений в собственность советского правительства под устройство там посольства было передано построенное в 1910-ом году здание, известное как "Дом Джорджа Пульмана" и расположенное по следующему адресу: округ Колумбия, город Вашингтон, 16-я улица, дом 1125 (а начиная с 1994-го года использующееся не в роли посольства, а как резиденция российского посла). Сразу после обустройства интерьера здания под нужды дипломатического персонала (внутри он был разбит перегородками под офисы, большинство комнат и залов использовались как служебные помещения, однако золотое убранство большого зала было сохранено "вплоть до последнего волоска последнего купидона" и впоследствии несколько раз обновлялось) в нём было решено провести грандиозный приём для широкого круга гостей, в числе которых оказались и супруги Блейксли. Но об этом лучше расскажет сам Виктор.
Виктор Блейксли – от первого лица (рассказ "Большевики закатывают вечеринку")
"Отвезите нас в российское посольство", – кричу я таксисту, чопорно и натянуто усаживаясь рядом с женой. Чопорно, потому что я одет во всё самое лучшее, что имею, а натянуто, поскольку моя парадная рубашка упорно толкает высокий воротник чуть ближе к ушам. Белый шёлковый шарф, моя радость и гордость, тоже лезет вверх, опасно приближаясь к отметке, когда он ухудшит мой обзор.
Я выглядываю из салона, удивляясь, почему мы ещё не тронулись. Но водитель всё так же стоит на обочине, печально уставившись на нас через дверной проём, – ошеломлённый.
"Ну, я думал, что знаю всё …" – начал он.
"Но вы не имеете понятия, где находится советское посольство, – закончил за него я. – Ну, это на 16-й улице, где-то на 16-й улице, недалеко от P или Z112, я забыл". Мой голос резко обрывается, так как сказанное должно походить на важный приказ. Я стараюсь вести себя высокомерно, поскольку десять лет назад, когда часто бывал в Вашингтоне, всё для меня (что состояло в основном из дебютанток) вращалось вокруг 16-й улицы. Теперь, когда мы поехали, я осмеливаюсь взглянуть на свою супругу.
"Разве я не потрясающе смотрюсь в этой новенькой кроличьей шубке и диадеме с бриллиантами?" – вопрошает она.
"Великолепно", – восхищённо восклицаю я, превосходя самого себя, хотя и хорошо понимаю, что "прелестно" было бы чуть более правильным термином.
"А ты уверен, что это на 16-й улице?" – продолжает она.
Я понимал, что так и будет, но из своего долгого опыта также знал, что мужьям полезно всегда и во всём быть уверенными. Итак, я отвечаю: "Ну, это недалеко отсюда, он найдёт. Огни, толпа, цилиндры, драгоценности – всё будет сверкать, так что он не сможет пропустить".
Но он пропускает, и по прибытии на улицу Z авто замедляет ход.
"Спросите копа", – сухо предлагаю я, наклонясь вперёд на свою командирскую позицию. "Ты что, не можешь сказать 'полицейского'?" – увещевает Ирина.
Но полицейских вокруг не наблюдается.
"Они, наверное, все дежурят у посольства, чтобы отбирать у входящих большевиков их бомбы", – делаю предположение я.
Такси останавливается и наш водитель выходит, пока мы ёрзаем на заднем сиденье. "Мне придётся позвонить в офис, – сообщает нам он, – там будут знать, где находится это место".
Что ж, мы отдыхаем на улице Z, ожидая его возвращения. "Ты тоже выглядишь мило, – замечает Ирина, пытаясь меня подбодрить. – И просто поразительно, как хорошо ты знаешь Вашингтон", – всё портя, добавляет она.
"Конечно, я выгляжу мило, – рычу я. – После всего того времени, что я потратил на одевание, я просто обязан выглядеть мило – чертовски мило".
Наш водитель приходит назад. Он усаживается на своё место так, словно уверен в нашем будущем. "И в офисе тоже не знают, где это", – бросает он через плечо, когда мы снова трогаемся в путь.
"Ну, мы же сейчас уже за городом, – восклицает Ирина. – Скажи ему, чтобы он развернулся, может быть, на обратном пути ты вспомнишь ещё какую-то улицу".
Однако прежде чем я успеваю сказать "развернитесь", он уже делает это, и через несколько минут мы, заметив полицейского, останавливаемся рядом с ним, перекрыв движение на перекрёстке четырёх улиц, что возможно только в Вашингтоне.
"Где российское посольство?" – кричу я в окно.
"Такого нет", – бросает он в ответ. Но, будучи заботливым, пытается начать объяснять.
"Такое точно есть", – вмешивается Ирина.
"Нет, мадам, я прошу меня простить, но, видите ли, в далёком 1917-ом году случилась революция …" Наш водитель трогается с места.
Становится поздно, а мы, во-первых, уже явно не успеваем к назначенному часу, и начинает казаться, что мы вообще можем пропустить эту вечеринку.
"Больше не тормозите, просто продолжайте движение", – кричит Ирина водителю, что кажется достаточно разумным.
Но вдруг я замечаю трёх таксистов, которые, развалившись в полумраке угла и болтая друг с другом, наблюдают за своими кэбами, и даю указание остановиться рядом.
"Где российское посольство?" – подражая мне, кричит наш водитель.
Те изумлённо пялятся друг на друга. "Где это, Билл? – говорит один. – Не хочешь ли ты сказать, что постоянно возишь свою задницу и не знаешь?"
"Ну, а что это за штука, в которой
