Тиран Рима - Саймон Скэрроу
Мысли невольно вернулись к казни рабов. После прежних показных «гуманистических» жестов Нерона, его разговоров о золотом веке для Рима, трудно было поверить, что он смог так хладнокровно отдать их на смерть. Что-то изменилось. Макрон чувствовал нутром – в императоре словно проснулся новый, куда более холодный и беспощадный зверь. И эта жестокость, с которой тот позволил умереть сотням невинных, выдавала не просто слабость характера, а тьму, поднимавшуюся из глубины его души.
Для Макрона это стало мрачным откровением: все ужасы, кровь и опасности, через которые он прошёл на дальних рубежах империи, будто последовали за ним в столицу. Теперь и в Риме придётся держать ухо востро – что говоришь, с кем пьёшь, рядом с кем стоишь. В воздухе снова чувствовался смрад доносов и интриг – как в последние годы правления Клавдия.
Сам за себя Макрон не переживал. После недавнего восстания в Британии он и так потерял почти всё, что имел. Но за Катона… да, за него было тревожно. Тот стал всадником, женился на дочери сенатора и унаследовал приличное состояние. И вместе с деньгами – славу, которую многие считали незаслуженной для человека его низкого происхождения. Зависть в Риме была оружием куда похуже, чем меч.
Когда-то они оба – Макрон и Катон – мечтали, что на старости лет им удастся отдохнуть, спокойно доживать без битв и погонь, вдали от пограничной грязи и крови. Но теперь становилось ясно: и в самом сердце Рима можно оказаться в гуще битвы, только враг здесь другой, и ударить он может тише, но не менее смертельно.
******
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дорога к Обривентуму,
в двадцати пяти километрах от Рима
Солнце нещадно палило с безоблачного неба, и пастух уже собирался вздремнуть, когда заметил всадника, который приближался по дороге – узкой, ухабистой тропе, тянувшейся недалеко от склона, где паслись его овцы. Путь к Обривентуму был скорее просёлком, чем дорогой, а само селение представляло собой жалкий пучок одноэтажных домишек, конюшен и сараев. Единственное заведение, которым оно могло гордиться, - это таверна, где по вечерам жители собирались выпить после тяжёлого дня в полях и садах.
Пастух прищурился, разглядывая всадника: дорогой плащ, красные кожаные калиги до икр, статная лошадь. Богатый господин, не иначе. В таком случае он, должно быть, сбился с пути – в такую дыру, как Обривентум, людей его круга обычно заносит разве что по ошибке.
Всадник натянул поводья, замедлил шаг и остановился в нескольких шагах от пастуха, заговорив с тем тоном, в котором слышалось привычное командное превосходство.
- Эй ты! Куда ведёт эта дорога?
Пастух махнул рукой в сторону долины, где, укрывшись у ручья, стекавшего с дальних холмов, и лежало поселение.
- К Обривентуму, господин. Два-три километра отсюда, не больше. Там дорога и кончается. Если вы, конечно, туда и направляетесь.
Человек в седле, судя по виду, был лет пятидесяти – широкое, обветренное лицо с глубокими морщинами, лоб под залысинами блестел от пота. Крепкий, коренастый, он сидел прямо, глядя в сторону поселения с выражением сомнения.
- Я ищу виллу Семпрония. Сказали, она на дороге к Обривентуму.
- Вы уже проехали поворот к вилле, господин, - ответил пастух.
- Правда? - всадник удивлённо обернулся и посмотрел назад, вдоль дороги.
- Да, легко прозевать, господин, - ответил пастух. - Если вернётесь где-то с километр назад, сразу за тем холмом, поворот будет слева.
Всадник смахнул муху с шеи, мысленно восстанавливая маршрут. Он вспомнил полуразрушенные ворота по обе стороны заросшей дороги, что терялась где-то среди оливковых рощ. Неужели это и было входом в имение того, к кому он направлялся?
- Ты уверен? - уточнил он. - На вид то место заброшено.
- Нет, вилла там, - уверенно кивнул пастух. - С тех пор как старик Семпроний помер, за ней, конечно, приглядывают похуже, но теперь там живёт его зять – господин Катон. Хотите, провожу вас, господин?
Всадник секунду подумал, потом покачал головой:
- Займись своими овцами, я найду дорогу сам. Счастливо.
Он развернул коня и пустил его лёгкой рысью.
Добравшись до поворота, всадник натянул поводья и остановился. Перед ним были те самые облупленные каменные столбы и заросшая тропа, ведущая к небольшому поместью. Выглядело оно убого и никак не вязалось с образом человека, которого он искал.
Квинт Лициний Катон – офицер с заслуженной репутацией храброго и решительного командира. Недавно он вернулся из Британии, где одержал решающую победу над Боудиккой и её мятежниками, положив конец восстанию. До того Катон служил на большинстве пограничных рубежей Империи и всюду отличался, поднимаясь по служебной лестнице.
Всадник невольно улыбнулся, вспоминая их первую встречу. Тогда Катон был ещё зелёным новобранцем Второго легиона Августа13, стоявшего на Рейнской границе. По личному приказу императора Клавдия ему дали должность опциона, в честь заслуг его отца – вольноотпущенника из императорской службы. С тех пор он вырос до центуриона, потом командовал когортой как префект, а позже ему даже доверили временное руководство целым легионом.
С военной карьерой шло вровень и восхождение по социальной лестнице. Катон женился на дочери сенатора – единственной наследнице, - и после смерти её отца унаследовал имение Семпрония. Сам Семпроний, как поговаривали, влип в неудачный заговор и поплатился за это жизнью. Примерно тогда же умерла и жена Катона, оставив ему сына – мальчика по имени Луций.
Похоже, после всех этих лет на войне Катон решил взять передышку и уйти в тень – подальше от армии, в спокойное, уединённое имение, где не слышно звона мечей и окриков центурионов.
Всадник направил коня между покосившихся воротных столбов. Дорога вела через просторную оливковую рощу, извиваясь между невысокими холмами. Примерно через полтора километра он выехал из-под тени деревьев – и впереди показалась вилла, стоявшая на приподнятом участке. С высоты открывался вид на всё поместье, а лёгкий ветерок с равнины наверняка делал здешнюю жару терпимой даже в самую душную пору.
Главное здание возвышалось чуть особняком – над конюшнями, складами и бараками рабов. Вокруг тянулась каменная стена, ворота выходили прямо на фасад дома. К воротам вела короткая аллея, обсаженная тополями. Ниже по склону
