Крушение - Виктор Серж
Немецкий же план заключался в другом: основным направлением удара должны были стать Арденны, река Маас, город Седан. До этих мест линия Мажино не доходила, французское командование полагало, что извилистая река среди поросших лесом гор «сама себя защитит». Французский главнокомандующий Морис Гамелен не внял предупреждениям разведки о сосредоточении германских войск в Арденнах. 13–15 мая немцы в нескольких местах форсировали Маас, и в прорыв устремились мощные бронетанковые дивизии.
Немногочисленные французские части, расположенные на этом участке, не смогли оказать серьезного сопротивления, войска охватила паника. Из-за замешательства и отсутствия координации в первые же дни были разгромлены две из четырех имевшихся у Франции бронетанковые дивизии. Отчаянная кавалерийская атака против немецких танков в Арденнах, о которой говорится в романе, действительно имела место. «Это предприятие не дало результатов, на которые можно было надеяться… Кавалерии нелегко сдерживать долгое время продвижение бронетанковых дивизий», — сделал открытие Гамелен.
В ночь на 16 мая немецкие войска вышли к реке Эна, от Парижа их отделяло чуть более 100 км. Главнокомандующий заявил, что такими темпами они к вечеру того же дня могут войти в столицу. Правительство потребовало ввести в бой резервы. «Их нет», — пожал плечами Гамелен. Паники, однако, удалось избежать, власти отвергли идею эвакуации, хотя Рейно и Даладье, по-прежнему занимавший пост министра обороны, сами участники Первой мировой, прекрасно осознавали серьезность положения. Они запросили дополнительной военной поддержки у нового британского премьера Уинстона Черчилля, спешно прибывшего в Париж. Тот пообещал отправить во Францию 10 авиаэскадрилий. Как ни мала была помощь, она оказалась первой хорошей новостью за сутки. Черчилль вспоминал впоследствии, что, услышав об этом, французские руководители просто без слов пожали ему руку.
Однако немецкие войска двинулись не на Париж, а на запад, в сторону моря, стремясь отрезать находившиеся в Бельгии основные силы французской армии и Британского экспедиционного корпуса. Одновременно с севера в Париж и далее на юг устремились массы беженцев, спасающихся от вражеского нашествия. Именно с их появлением в столице, как рассказывается в романе, парижане стали осознавать, насколько тяжелым оказалось положение страны. Беженцы, запрудившие все дороги, мешали перегруппировке французских войск. 4-я бронетанковая дивизия Шарля де Голля все же пыталась контратаковать противника. Одна против десяти и более — силы были слишком неравны.
В этой ситуации Рейно сместил неспособного главнокомандующего — с четвертой попытки, три предыдущие блокировались в самом правительстве. Кого назначить ему на смену? Выбор был невелик, немногие достойные генералы к тому времени уже погибли в бою или попали в плен. Назначить на должность главкома какого-нибудь талантливого полковника, того же де Голля, при всем желании премьера не представлялось возможным (он все же добился производства способного танкового командира в бригадные генералы и сделал заместителем министра обороны — это назначение от военной верхушки не зависело). В итоге главнокомандующим стал генерал Максим Вейган, не скрывавший своих реакционных взглядов. Одновременно в левоцентристское правительство сразу на должность вице-премьера был введен еще один крайний реакционер, 84-летний маршал Филипп Петен. Легендарный полководец Первой мировой (легенда, впрочем, была изрядно раздута) призван был, как признавал впоследствии Рейно, «изображать воинскую славу». Если премьер рассчитывал, что патриотизм у этих людей в условиях войны возьмет верх над крайне правыми взглядами, то он жестоко ошибся. Профессиональные военные, они не только понимали всю тяжесть положения, но и не стремились защищать Республику, которую ненавидели. «Сопротивляйтесь сколько сможете, — сказал, по некоторым данным, Петен Вейгану, — а затем я навяжу перемирие».
Сохранились кадры кинохроники, запечатлевшие новое назначение. Рейно в светлом пальто, Вейган в форме, не парадной, а полевой, Петен в штатском, весь в черном. Премьер и главком церемонно пожимают друг другу руки на камеру. А за ними — зловещая фигура черного человека, вглядывающегося в одному ему видимый горизонт…
Тем временем 20 мая захватчики вышли к морю, расколов надвое силы союзников. Попытка прорвать немецкий «танковый коридор» шириной несколько десятков километров не дала результата. Вскоре находившиеся в Бельгии союзные войска были окружены в районе Дюнкерка (сама Бельгия предпочла капитулировать). Англия предприняла беспрецедентную операцию по эвакуации своих и французских войск, задействовав не только военно-морской, но также торговый и даже речной флоты. За неделю большую часть союзной армии удалось спасти, но не всех, многие попали в плен, пришлось бросить всю технику.
Раздавив Дюнкеркский плацдарм, немцы произвели перегруппировку и 5 июня перешли в наступление по всему фронту. Теперь значительный перевес в живой силе и технике был на их стороне. По предложению Вейгана французы спешно оборудовали несколько линий глубоко эшелонированной обороны вдоль рек Сомма и Эна. Строить серьезные укрепления не оставалось времени, и уцелевшие танки, которые можно было бы задействовать для прорыва линии фронта противника, решили использовать как неподвижные огневые точки. Их поставили охранять мосты (поистине идея-фикс французского командования), любые препятствия, которые можно было оборонять, отдав приказ не отступать даже под угрозой окружения. То есть, по сути, принесли в жертву.
В околонаучной литературе распространено мнение, что французские войска разложились, были деморализованы (не только «странной войной», но и политикой Народного фронта, добавляют реакционеры) и не оказывали серьезного сопротивления захватчикам. Документы эпохи, показания и мемуары участников событий, в конце концов, данные статистики свидетельствуют, что это было не так.
За немногим более месяца боевых действий французская армия потеряла 100 тысяч человек только убитыми. Это огромные потери, которые говорят об ожесточенном сопротивлении. В течение недели, с 5 по 11 июня, французам удавалось сдерживать наступление многократно превосходящих сил противника — на лишенной укреплений равнине, вдоль нешироких речек, отчаянно защищая каждый хутор, каждую рощу. Сами немцы, в частности командующий танковыми войсками генерал Г. Гудериан, признавали мужество противостоявших им французских бойцов. Но оно не могло восполнить просчеты бездарного военного командования. Исход Битвы за Францию был предрешен.
11 июня армейское руководство своей волей приняло решение отказаться от обороны Парижа, чтобы избежать жертв и разрушений, а главное, окружения и разгрома войск, которые должны были защищать город; правительство было поставлено перед фактом. В литературе до сих пор ведутся споры о правомерности этого решения, выдвигаются более или менее обоснованные аргументы за и против. Но для современников оно стало трагедией. Отдать врагу сердце Франции, город-светоч, дорогой каждому французу и не только! Над его серыми домами с мансардными крышами, над спокойной Сеной, к которой клонятся плакучие ивы, над его прекрасными памятниками будут развеваться флаги оккупантов с паучьей свастикой, по родным улицам пройдут захватчики! Как остаться жить рядом с ними, дышать с ними одним воздухом? И как покинуть любимый город, чтобы спастись,
