Венецианские куртизанки - Мюриель Романа
Монтгомери сжал зубы и огляделся. В разные стороны от склепа разбегались пять галерей, и только в одной из них как будто брезжил тусклый свет. Он решительно зашагал по ней, стараясь не шуметь, хотя каждый его шаг сопровождался звуком, какой издает, отряхиваясь, вымокшая собака. Идя на свет, он сначала запетлял по лабиринтам коридоров и тоннелей, но в конце концов очутился на верхней площадке лестницы, за хорами церкви. На его счастье, там не было ни души. Крадясь вдоль стен, он добрался до выхода и оказался, наконец, снаружи, на свободе.
Определенно, на его стороне было само небо, вот и сейчас оно было темным, потому что наступила ночь, а это было ему на руку. Безоружным Монтгомери не смог бы дать отпор разбойникам, оставалось надеяться, что он отпугнет их одним своим внушительным видом. Отравленный зловонием подземелья, Габриэль помышлял теперь только о том, чтобы отыскать место встречи, упомянутое гугенотами, а для этого надо было сперва понять, где он находится. Время мстить своим врагам наступит позже.
И неважно, что в число его врагов входит Луиза.
Мадлен
– Ты очаровательна! – воскликнула Изабо.
Мадлен разглядывала себя в зеркале посреди душной комнаты. В одолженных у Изабо нарядах она опять обрела женственность. Это принесло ей неоспоримое облегчение, смешанное, впрочем, с чувством неудобства, слишком она привыкла к свободе, которую ей обеспечивало пажеское облачение. Оказавшись в рабынях у ненавистного визиря, она возненавидела и навязанное ей там одеяние, в котором чувствовала себя хуже, чем обнаженной.
Сейчас она восторгалась своим личиком под белым чепцом, скрывавшим ее короткие волосы. Ей не терпелось снова почувствовать, как отросшие волосы ниспадают ей на плечи, струятся по спине.
Тяжелые шаги на лестнице заставили ее отвернуться от зеркала.
Вошел Брантом со следами побоев на лице, в пыльном порванном камзоле. Пряча глаза, он рухнул в кресло.
– Он сбежал.
– Что?! – вскричала ошеломленная Луиза.
– Как вы это допустили, кузен? Монтгомери был нашим единственным шансом разузнать что-то о заговоре против короля!
– Стоило мне открыть дверь, как он набросился на меня. Он оказался гораздо сильнее, чем я думал, – повинился сконфуженный Брантом.
– А вы думали, там сидит горюет простой солдат? Вам напомнить, что он был капитаном королевской гвардии? – негодующе спросила Луиза, сложив руки на груди.
– И это после всего того, что сделала каждая из нас! – подхватила возмущенная Изабо.
– Вы же видите, я казню себя сильнее, чем вы… Но о каком заговоре речь? – спохватился Брантом и даже привстал.
– Разве вы не знаете? – удивилась Луиза.
– Разве вы не видите? – обиженно ответил он ей в тон.
– Помните рыжего молодчика, донимавшего меня своими безумными ухаживаниями, которого вам пришлось вышвырнуть вон? – спросила Клодина.
– Того сумасшедшего, который, объявляя себя гугенотом, грозил изнасиловать и обратить в свою веру саму Богоматерь?
– Его самого. Так вот, он вернулся, чтобы признаться мне в любви и мучить меня своими откровениями. Оказывается, еретики намерены использовать Монтгомери, чтобы составить заговор против короля.
– Проклятье! – вскричал Брантом.
– Бесполезно сидеть здесь и горевать о его бегстве, надо устроить погоню. Наверняка он уже примкнул к гугенотам, чтобы вернуться во Францию.
– Почему не к визирю? – спросила Изабо.
– Потому что корабль османов уже покинул нынче утром Венецию, – объяснила Клодина. – У Монтгомери не осталось выбора.
Брантом с гримасой боли шагнул к тазу с водой, стянул рубаху и принялся приводить себя в порядок. Мадлен поглядывала на него краешком глаза. Не отличаясь высоким ростом, он обладал тем не менее развитой мускулатурой, но, хорошо зная, каков Монтгомери, она понимала, что Брантом тому не соперник.
– Подойди, Мадлен, – позвала ее Луиза, когда все расселись вокруг стола.
– Раз Монтгомери сбежал, нам надо скорее возвращаться в Париж, чтобы предупредить королеву-мать о заговоре против ее сына, – начала Клодина. – Мы должны успеть туда раньше него.
– Брантом, вы – опытный путешественник, как добраться туда быстрее всего? – спросила Луиза.
Гасконец повернулся к ней и ответил:
– Морем. При попутном ветре можно за считанные дни доплыть до Гавра, а оттуда по Сене до Парижа.
– Как бы наш корабль не опрокинула буря… – возразила Изабо.
– Хуже будет, если мы застрянем в штиль, – подхватила Луиза.
– Думаете, Монтгомери сел на корабль? – спросила Клодина.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – сказал Брантом.
– Тогда он сойдет на берег в Ла-Рошели, гугенотском порту. Доплыть до Гавра – значит рисковать арестом, – заметила баронесса.
– А как же вечная опасность морских штормов? – не унималась Изабо. – Разве она отсутствует?
– Если мы решим ехать по суше, то рискуем столкнуться с разбойниками с большой дороги. По пути сюда нам повезло, а это не предвещает ничего хорошего на обратном пути.
– Дороги опасны, особенно для женщин без мужчин, – напомнила Луиза.
– Почему вы забываете обо мне, мадам? – вмешался Брантом.
– Учитывая ваши последние подвиги, я задумываюсь, не будет ли лучше оставить вас в Венеции, – ответила ему Луиза.
– Нам понадобится мужчина, особенно в дороге, – возразила Клодина.
– Нас без труда опознают: четыре дамы и господин в карете.
Польщенная тем, что ее причислили к дамам, Мадлен, до сих пор помалкивавшая, заговорила, причем уверенным тоном:
– Когда я притворялась мужчиной, то ездила верхом и не испытывала от этого неудобств. Почему нам не поступить так же?
Остальные удивленно переглянулись.
– А ведь верно! – согласилась Клодина. – Если мы переоденемся и поедем верхом, то выйдет и быстрее, и безопаснее.
– Штормы в море несут опасности, разбойники на дороге тоже, – с досадой подытожила Изабо. – Придется рискнуть, на чем бы мы ни остановились.
– Боюсь, что так, дорогая, – согласилась Клодина, гладя Изабо по руке.
Луиза хлопнула в ладоши.
– Что ж, дамы, больше мы не можем позволять себе колебания. Брантом, раздобудьте четыре мужских костюма и столько же лошадей.
Мадлен пришлось расшнуровывать свой только что затянутый корсет.
Габриэль
Монтгомери стоял на носу корабля, морской ветер хлестал его по лицу. Он впервые в жизни вышел в море. Отплывая из Венеции, он
