Золото Омейядов. Часть первая - Ортензия

Чтобы перетащить пятиметровые брёвна диаметром 30 см, пришлось выпросить у вождя ещё пяток ребят. А чтобы доставить нужные образцы к тоннелю и сделать мост, на который я не побоялся бы заехать автомобилем, ушёл целый день. Но это того стоило.

В какой-то момент подумал, что единственного оставшегося в живых вождя хватит кондрашка, когда он впервые увидел, как из леса выехал автомобиль и, переваливаясь на кочках, подъехал к мосту. Его бравые парни едва не побежали, но тут Чинг проявил себя. Правда, он сначала вперился взглядом в детей и девушек, которые радостно приветствовали наше появление, и, вероятно, решил, что если сейчас бросится в ужасе бежать, то о главенстве можно смело забыть. К тому же, как человек неглупый, должен был сообразить: раз даже дети восторженно вопят и пританцовывают, значит, это странное чудовище не кусается. И остался стоять на месте сам, и воинов остановил от постыдного бегства. Однако странно: ведь малышня и молодые девушки отреагировали на то, что наш домик на колёсах движется, совершенно спокойно, в отличие от мужчин. Может, потому, что воины всегда готовы к опасности? Это рассуждение мне показалось глупым. Они все всегда готовы к опасности и смерти.

Я, как-то просматривая составленный мною словарь батутси, наткнулся на слово «печаль» и поинтересовался у Нии, почему они так легко относятся к своим умершим. Не плачут, не печалятся. Во всяком случае, я ничего подобного не видел и получил вполне разумный ответ, который не ожидал услышать от африканки начала XVII века:

— Разве если я буду плакать и печалиться, — спросила девушка, — кто-нибудь из них вернётся с острова мёртвых?

И пока я молчал, размышляя над ответом Нии, она грустно спросила:

— Принц Алекс уже выбрал женщин для геса, великого воина У-ю?

Я в тот момент поднёс к губам железную кружку, в которой плескался кофе, и едва не поперхнулся. Опять? Вроде решил эту проблему, навернув черепом старую бабку-оракула, но, как выяснилось, девчонки продолжали ждать судного дня. С большим трудом убедил, что белый оракул договорился с духом великого воина и на жертвенный алтарь девушек больше класть не будут. А уж если понадобится свежая кровь, так диких животных в округе хватает.

У Нии на лице появилось кислое выражение. «Бог ты мой, и что теперь не так?» — подумал я. И новый шок. Выяснилось, в последнее полнолуние перед дождём всегда проводят что-то вроде обряда или ритуала, выпрашивая у Вока (не духа, а реально существующую особь), чтобы пошёл дождь. И обязательно в жертву должна быть принесена девственница. «Вот, мало им было смертей!» На это Ния только пожала плечами и сказала фразу, которую я перевёл дословно с языка батутси, и звучала она примерно так: «И жертва, которую приносит приносящий, как рождение и как истина, и необходимо принять потерю».

Элен, когда я озвучил эту ересь, только глазами захлопала, а Дженни, наморщив носик, сказала:

— А что ты хочешь? Это не изменилось за 400 лет, и в XXI веке в некоторых местах такое присутствует. Они сами готовы забраться на жертвенный камень, надеясь, что там точно станут женщинами какого-нибудь геса и жить будут гораздо лучше.

— Мы это остановим? — спросила блондинка, но я лишь пожал плечами.

— Нет, Элен, не остановим. В этот раз, учитывая бедственное положение общины, жертва будет одна, из племени шонов. Для них это великий праздник, вот и поприсутствуем. Поглядим, как наши предки веселились в XVII веке. Да и на Вока поглядим, кто это или что это.

Именно об этом я вспомнил в тот момент, когда колёса минивэна съехали на брёвна моста. Я придавил тормоз, проверяя надёжность сооружения, и, обернувшись к Дженни, сидящей на пассажирском сиденье, сказал:

— Вылезай, на всякий случай.

— Вот ещё! — возмутилась девушка. — Сейчас всё брошу и покину автомобиль.

Я усмехнулся: «Успела нахвататься у меня выражений».

— Даже не думай об этом, я не уйду, — с вызовом проговорила она.

— Дженни, — я укоризненно глянул на неё, но девушка, сложив руки на груди, отрицательно помахала головой, а потом, улыбнувшись, сказала:

— Лучше нажми на сигнал, чтобы те, кто ещё не смотрит на нас, примчались немедленно.

Я перевёл взгляд на вождя, который стоял, едва не падая в обморок, и, кивнув на него, сказал:

— Ага, Чинг и так еле держится, а на лицах его воинов такой ужас написан, только просигналить и остаётся.

Дженни фыркнула, но промолчала, а я, воткнув первую передачу, заставил автомобиль медленно, словно ленивца, только что набившего свой маленький желудок низкокалорийной пищей, ползти по мосту. Ни одно бревно не вздрогнуло, не шевельнулось, и наш автопоезд, легко перебравшись на другую сторону, проехал сквозь тоннель, по долине и, далее, вскарабкавшись по каменистой поверхности, остановился между двумя высокими пальмами перед тремя уже законченными домиками.

Едва я выбрался на улицу, как Чинг оказался передо мной и, склонив голову в почтении, что ли, проговорил:

— Вождь, вождь, глаза, вождь из Страны Восходящего Солнца, сын вождя, вождя, вождя Грозного.

Я едва не поперхнулся. Это он меня великим принцем признал, увидев автомобиль? И сразу догадался, о чём пойдёт речь, вспомнив слова Нии.

Не ошибся. Чинг хотел лично засвидетельствовать свою признательность и сообщить, что в амфитеатре дадут представление. Только не добавил, что трагедию Шекспира. Мол, завтра ночью будут праздновать начало сезона дождей, которые должны вот-вот пролиться. И что для меня, белого оракула и жрицы, будут приготовлены лучшие места.

Как в театре, ложа. Насколько помнил, там издавна всегда восседали богатые люди города. Хотя на самом деле места в ложе самые неудобные: мало того что сидишь вполоборота, так ещё и сцену не полностью видно.

Я глубоко вздохнул и оглянулся на автомобиль. А может, стоило посигналить, как предлагала Дженни?

Но почему бы и нет? Одно дело читать о всяких жертвоприношениях и совершенно другое — присутствовать на самом обряде. Увидеть собственными глазами пляски, крики, подвывание — и всё для того, чтобы напоить четырёх старцев кровью молодой девушки и прикрыть эту вакханалию, якобы чтобы добиться благосклонности божества, а то он вдруг передумает и отменит дожди.

Праздник начался ещё до заката. Тысячи женщин заполонили собой яму, стараясь как можно ближе оказаться рядом с жертвенным камнем. И, учитывая, что в нашей деревеньке никого не осталось, я поинтересовался у Нии: кого посмышлёнее посадить около моста с