Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

— Не притворяйся дурачком, Гопке, — прищурился Шубин и значительно помахал рукой с пистолетом. — Ты знаешь, где он может находиться сейчас? По последним данным, которые у меня имеются, он направлялся из Радивилова в Броды. Меня интересует зачем.

— Я не могу этого знать, — пожал плечами Герхард. — Но я точно знаю, что он был вызван в главный штаб корпуса и прибыл туда еще вчера. Также знаю, что он до сих пор находится в Бродах.

— Откуда ты это знаешь? Ведь ты в Бродах сегодня не был, — с подозрением посмотрел на него Шубин.

— Тот лейтенант… Лейтенант Гайке, которого я должен был доставить в штаб в Бродах, сказал мне, что он адъютант Золенберга и был вызван им в связи с тем, что генерал не вернется обратно в Радивилов.

— И с чем это связано? Почему Золенберг не вернется в Радивилов?

— Точно не знаю. Я не спрашивал лейтенанта об этом, мне не положено задавать такие вопросы офицеру… — замямлил Герхард.

— Говори, что у тебя на уме, — нетерпеливо прервал его Глеб.

— Я могу только догадываться… Скорее всего, это связано с наступлением советских войск.

Глеб помолчал, оценивая информацию, а затем кивнул.

— Что ж, вполне даже вероятно. А теперь вставай. Нам пора идти дальше, а тебе… — Он поднял пистолет и выстрелил в немца. Тот сначала даже не понял, что произошло.

— Вы сказали, что не убьете… — выдохнул Герхард и упал…

— Я сказал — может, не убьем, — глядя на мертвое тело Гопке, сказал Шубин. — А это — не одно и то же.

Он устало прикрыл глаза и провел ладонью по лицу, снимая напряжение последних часов. Или дней? Глеб уже потерял счет времени, и для него не существовало такого понятия, как сутки. На что он еще имел силы обращать внимание, и то мимоходом, — это светлый и темный период времени. И не было в этих периодах места для отдыха. Ведь главная сейчас задача — как можно быстрее найти и захватить Золенберга. И не просто захватить, а еще и доставить его живым в штаб армии.

— Глеб, а что с шофером будем делать? — вывел его из задумчивости голос Одинцова.

— Вы его допросили?

— Да. Малый он неплохой. Из крестьян, детей куча. Всегда высказывался против национал-социалистов. Был мобилизован насильно. Всю войну крутил баранку. Говорит, что готов понести наказание или помочь, если в нем есть нужда.

Глеб повернулся к Одинцову:

— Пойдем. Герасю и Косте надо возвращаться в лагерь.

Пошли в сторону грузовика, который отогнали подальше от дороги. Пока Глеб допрашивал Гопке, а Одинцов разговаривал с шофером, остальные вскрывали коробки и смотрели, что представляет собой захваченный ими архив.

— Командир, — выпрыгнул из кузова Зеленчук. — Документики-то в основном на немецком и украинском языках оформлены. Среди них, как я увидел, попадаются и весьма важные бумаги, которые могут заинтересовать наше командование. Надо бы этот архив сохранить и передать потом соответствующим органам.

Глеб кивнул, давая понять, что принял к сведению сообщение Зеленчука, и поискал глазами Швайко и Берегового. Оба сидели неподалеку от пленного шофера и о чем-то между собой беседовали.

— Герась, Костя, идите сюда, — подозвал их Шубин. — Вот смотрите, — кивком головы указал он на грузовик, — у вас есть машина. И есть шофер, — посмотрел он в сторону пленника.

— Я и сам шофер, — заметил Береговой. — Да и Герасю грузовики приходилось водить. Зачем нам этот фриц?

— Рядовой Береговой, молчите, когда командир говорит! — прикрикнул на Костю Одинцов, и бывший пехотинец сразу же встал по стойке смирно, вызвав тем самым улыбку у Шубина.

— Этот фриц — военнопленный, которого вы должны доставить в расположение партизанского лагеря, — продолжил Глеб. — При допросе было выяснено, что пленный… Как его фамилия? — спросил он у Одинцова.

— Лютер Шварц.

— Военнопленный Лютер Шварц имеет рабоче-крестьянское происхождение и был насильно мобилизован в ряды армии вермахта…

— Врет, небось, — снова перебил Шубина Береговой.

— Может, и так, — не стал возражать Глеб. — Но мы с тобой, Костя, этого точно знать не можем, разбираться с ним будет советский суд. А пока он, я имею в виду Лютера Шварца, выразил желание помочь нам. Поэтому вы доставите его в лагерь и объясните Васильчуку, что в лесок его отводить не нужно, а совсем даже наоборот, надо проверить товарища пролетария на деле.

— Ну, товарищ капитан, вы даете! — опять не выдержал Береговой. — Вы еще скажите, чтобы этому фрицу дали в руки автомат и позволили вместе с нами гнать его сородичей до самого Берлина!

— Давать ему оружие или не давать — это на усмотрение командира отряда, — спокойно ответил Шубин. — Не все немцы фашисты, как и не все солдаты и генералы в Советской армии преданы делу коммунистической партии. Ты слышал о генерале Власове?

— Нет, — ответил Костя. — А что он, предателем стал?

— Есть такое дело, — вместо Шубина ответил Одинцов.

Костя ничего не сказал, а только нахмурил брови и задумался.

— Так вот, берете немца, садитесь в грузовик и едете в расположение лагеря. Понятно? — посмотрел на Костю и Герася Шубин.

Оба кивнули.

— Я сейчас напишу на листочке все, что Васильчук, а вернее, ваш новый радист Сапрыкин должен доложить в штаб дивизии Субботину, — продолжил Глеб. — Мы бы и сами радировали — рация и Микола при ней у нас имеются. Но отсюда очень уж близко до немецких позиций, поэтому нас запросто могут запеленговать. Рисковать не стоит. Впереди нас ждет еще одно важное задание. Захваченный нами архив любой ценой надо сохранить и передать нашему командованию после наступления, когда наши войска продвинутся вперед. С пленным — как получится. Но мое предложение остается в силе — пусть Васильчук к нему присмотрится. Необязательно заставлять его искупать свою службу на фашистов кровью. Он может и на хозяйственных работах пригодиться, пока нет возможности передать его в тыл.

Через пятнадцать минут после этого разговора разведчики распрощались с Герасем и Костей. Связь разведчиков с партизанским отрядом Васильчука с их уходом была окончательно прервана…

И до самой победы, и еще несколько лет после нее Шубин ничего не будет знать о судьбах этих людей, с которыми свела его дорога войны. И только много позже узнает, что отряд Васильчука участвовал в наступательной операции вместе с передовыми частями 1-го Украинского фронта и в тех боях отдали свои жизни многие из партизан. Среди них были и Костя Береговой, и Иван Клименко, и Цвях, и Володя Теткин. Володя, который так и не встретился после наступления со своим названым отцом — Миколой Яценюком, был смертельно ранен. Из боя его на себе вынесла Леся. Но спасти мальчика она не смогла, и он умер у нее на руках.

Сам Васильчук был тяжело ранен, и советские врачи спасли ему жизнь только ценой ампутации руки. Сразу