Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин
Насколько я могла судить, всё прошло превосходно, и после этого всякий раз, когда приезжали гости из других городов, меня официально приглашали на ужин и бурно встречали у входной двери с приветственными криками и протянутыми руками. Я прекрасно выучила свою роль и сожалела лишь о том, что не было рядом Чехова, чтоб оценить то, как я её играю.
Зимой же, при каждой поездке Хипперов в оперу в Метрополь, я обычно их сопровождала, и на следующий день газеты писали обо мне, как об их очаровательной почётной гостье.
На Рождество я испытала шок. Покупая подарки, согласно русской традиции, для всех домочадцев в резиденции Хипперов, я растерялась, когда дело дошло до выбора подношения для миссис Хиппер, поскольку подумала, что вряд ли могу ограничиться чем-то вроде флакончика духов или пары шёлковых чулок. В конце концов я решила подарить ей одну из моих любимых вещей, что привёз мне из России доктор Голдер. После долгих раздумий мой выбор пал на старинный французский веер восемнадцатого века, красиво расписанный вручную и дополненный перламутровой подставкой, богато украшенной резьбой и золотым тиснением. Веер был подписан именем расписавшего его знаменитого художника, принадлежал ещё моей прабабушке и считался знатоками очень изящным и ценным предметом. Итак, рождественским утром я, тщательно завернув его, со многими предосторожностями, так как тротуары были ужасно скользкими, отнесла в дом работодательницы. Усмехаясь при мысли о её будущем восторге, я сидела в холле и ждала, когда она спустится и включит электрические лампочки на рождественской ёлке, прежде чем позвать к ней детей. Я была столь взволнована предвкушением того, как подарю ей нечто действительно прекрасное, что едва могла усидеть на месте и, мельком взглянув на себя в зеркало, увидела, что мои щёки пылают румянцем и сияют глаза. Впервые с тех пор, как я приехала в Рассвет, я почувствовала себя счастливой, находясь в этом непередаваемом "рождественском" состоянии духа. Окружённая подарками, купленными для детей и прислуги, я сидела, держа веер на коленях и нетерпеливо поглядывая на часы. Наконец, когда пробило восемь, я услышала, как наверху открылась дверь, за чем последовало появление миссис Хиппер, имевшей очень сонный и растрёпанный вид, пока она спускалась по ступеням в развевающемся ночном шлафроке. Заметив, что я обложена кучей свёртков, она остановилась и уставилась на меня.
"Боже правый, что это там у вас?" – спросила она, а я радостно ответила: "Подарки для всех".
"Подарки? Но вам не следовало этого делать, – неодобрительно воскликнула она. – Ведь я никогда никому ничего не даю, кроме денег. Только мистер Хиппер и дети получают от меня подарки".
С лёгким холодком в сердце и дурным предчувствием я встала и, собрав свои всевозможные свёртки, последовала за ней в картинную галерею, где в углу стояла ёлка. Вокруг неё не оказалось маленьких столиков, уставленных подарками, как это было всегда у нас в России, и, если бы не детские игрушки, разбросанные под нижними ветвями, комната выглядела бы в тусклом свете зимнего утра голой и унылой. Бросив свои свёртки на кресло, я помогла миссис Хиппер включить разноцветные электрические лампочки, а затем, по её просьбе, поднялась наверх сказать Анне, что та может привести детей. В следующую же минуту они вбежали в комнату и, после первых криков восторга при виде сверкающей ёлки, бросились, повизгивая, изучать игрушки и подарки. После этого миссис Хиппер велела Анне позвать слуг и, когда та ушла, повернулась ко мне со следующими словами: "Когда они придут, я желаю, чтобы вы вышли в коридор и ввели их сюда. В конце концов, как вы знаете, вам следует идти первой".
Я механически повиновалась и на свинцовых ногах направилась в холл, где уже собрались слуги, выстраиваясь в очередь. Я вновь мельком увидела своё отражение в том же зеркале, моментально осознав, что стала мертвенно-бледной и мои глаза тусклы и печальны. Тем временем Анна деловито выстроила всех по ранжиру и, закончив, запустила на виктроле праздничный марш, после чего, трижды хлопнув в ладоши, воскликнула: "А теперь, Мадам, ведите их в галерею!"
"И вновь на сцене бедный свадебный генерал со всеми своими регалиями", – подумала я, двигаясь как во сне и первой получив из рук миссис Хиппер большую картонную шляпную коробку весёленьких расцветок. На столике рядом с ней было сложено множество подобных шляпных коробок, предназначавшихся, очевидно, для выдачи тем, кто следовал за мной. Шагнув в сторону, чтобы дать остальным подойти, я вскрыла коробку и, найдя в ней большой свёрток в папиросной бумаге, принялась его разворачивать. Снимая слой за слоем, я никак не могла добраться до сердцевины. В конце концов, собрав на полу у своих ног гору бесполезной макулатуры, я наткнулась на крошечный конверт, перевязанный алой лентой, и, вскрыв его, обнаружила там золотую монету достоинством в десять долларов. С минуту я пялилась на неё, не веря своим глазам, а после, не сказав ни слова, вручила миссис Хиппер изящную коробочку со своим драгоценным веером и с дрожащими коленями покинула помещение, оставив все свои остальные подарки, купленные для прислуги, на том же кресле, куда я их положила. Проковыляв на ватных ногах по Джексон-авеню, я добралась до дома, где обитала, и поднялась по лестнице в свою комнату. Там, заперев дверь, я бросилась на пол и, не в силах плакать, била по нему кулаками до тех пор, пока острая физическая боль в ладонях не пересилила жуткую обиду. После этого, слишком отчаявшаяся и больная, чтобы быть в состоянии взять себя в руки, я опустила шторы и, рухнув в постель, оставалась там в течение всего дня.
Когда в мою дверь постучалась миссис Уоппл и спросила, что случилось, я, ответив, что у меня безбожно болит голова, попросила её позвонить миссис Хиппер и сказать, что сегодня я не смогу ей читать. Вечером я встала и, как обычно, отправилась в Дом Слёз, где пробыла до самого рассвета. В полночь я услышала вдалеке звуки проезжавшего по ржавым рельсам поезда-призрака, который на этот раз, казалось, визжал, словно в агонии, а его колокол звенел как никогда зловеще. Хотя, лишь заслышав первые динь-динь-динь, я знала, что стоит мне побежать, и я успею встретить его на перекрёстке, но возникло чёткое осознание, что сегодня мне перед его колёсами не устоять, поэтому, отчаянно вцепившись в своё бревно, я и оставалась там всю ночь напролёт.
Парочку дней спустя миссис Хиппер позвонили из благотворительной организации, попросив о денежном взносе. Конечно, когда представительница пришла в
