Венецианские куртизанки - Мюриель Романа

– Синьор, мы должны как можно быстрее отплыть в Константинополь. Там нас ждут дела, время поджимает. Женщина, которую я тебе привел, без сомнения, не девственна, но безусловно красива. Почему этим не воспользоваться?

– Об этом не может быть речи, граф, я не отступаю от своего правила. Поэтому я решил отдать ее своей солдатне, лишь только мы придем в Константинополь, надеюсь, ты не будешь возражать.

Монтгомери представил Мадлен в лапах турок, которые будут использовать ее как бездушную куклу… Она вполне заслужила подобную участь, хотя тяжесть кары превысит тяжесть прегрешения. Как-никак она замышляла сдать его страже королевы-матери! Но столь жестокая участь для Мадлен была ему не совсем по сердцу.

Впрочем, угрызения мучали его недолго.

– Синьор, я сожалею, что мой подарок тебя не устроил, а твои люди заслуживают заботы. Но разумно ли откладывать наше отплытие из-за… – Он чуть было не сказал «из-за каприза», но вовремя спохватился. – Ради забавы?

Рот визиря скривился, как ятаган.

– Я знаю, что тебя гложет, граф, – процедил осман и заговорщически подмигнул. – Будь моим спутником, ты тоже сможешь позабавиться. Увидишь, у синьоры Франко есть питомицы на любой вкус.

– У тебя завидный гарем, синьор, а тебе все мало.

– Это мои рабыни, чего ты хочешь! Мне трудно сопротивляться соблазну. И ладно еще, если бы мой аппетит требовал одних удовольствий плоти… – Он со смехом похлопал себя по выпирающему брюху.

Монтгомери потупил взор, но не смог сдержать разочарованного вздоха. При иных обстоятельствах он охотно принял бы приглашение визиря. После того, как он отдал ему Мадлен, он чувствовал, как сильно ему ее не хватает. Ее или любой другой женщины. Вечер в обществе прославленных венецианских куртизанок был весьма заманчивой перспективой, но только не сейчас, когда его разыскивали. Даже с новой прической под османа его могли опознать.

– Предпочитаю отклонить предложение и сохранить силы для путешествия, – солгал он. – Я еще никогда не выходил в море.

Изабо

Девушка с длинной черной косой одной рукой несла поднос с дымящейся супницей, другой упиралась себе в бедро, подчеркивая танцующую походку. Взгляды, обратившиеся к ней при ее появлении, сильно ее смутили. Она споткнулась и с криком опрокинула поднос вместе со всем содержимым на разодетых господ, закричавших в испуге:

– Безрукая!

– Vade retro![6]

– Atras, maldición![7] – воскликнул клиент-испанец.

Мужчины и женщины вскочили с лавки с отчаянной бранью. Те, которым досталось больше других, старательно отряхивались, остальные бросились во двор. А ведь вечер начинался совсем неплохо! Понемногу собрались самые удачливые завсегдатаи, чтобы рассесться вдоль стола и усадить себе на колени барышень; некоторые барышни прятались под столом.

Синьора Франко отобрала для супа самую свежую репу, морковь, шпинат, фасоль. Блюдо было одной из изюминок заведения, бывшего монастыря, огород которого был сохранен в целости и обогатился апельсиновыми и вишневыми деревьями, распространявшими по весне головокружительный аромат. Теперь девицы, потрудившись у себя в кельях, могли отдохнуть в клуатре, среди густой зелени. Раз в неделю как летом, так и зимой синьора Франко потчевала у себя этой крестьянской похлебкой городскую знать, неизменно отдававшую ей должное. Остальные блюда затмевали это нехитрое вступление к трапезе: здесь были и жареная цапля, и утка в кляре; на десерт предлагалось мороженое на ложечках и засахаренные фрукты, выращенные, без сомнения, в том же саду.

В этот вечер хозяйка решила похвастаться последним своим приобретением, маленькой узкоглазой рабыней с длинными гладкими волосами. Та плохо владела итальянским, а других латинских языков не понимала вовсе, однако дело, которое было ей поручено, этого и не требовало. Когда она появлялась, никто не мог отвести взгляд от ее пышных ягодиц. Одетая в шелка, она была хороша, как фарфоровая статуэтка. Под крышей синьоры Франко можно было найти и африканку, и восточную танцовщицу, были здесь и мулатки, для окончательного совершенства не хватало только штриха экзотики. Кто же мог знать, что показ новенькой выльется в такую катастрофу! Подобная неуклюжесть требовала кары, и некоторые уже нашли, чем отхлестать бедняжку, но вмешалась синьора Франко, решившая разобраться с происшествием по-семейному. Провинившаяся тем временем рыдала, свернувшись калачиком на персидском ковре, отчего раскраска ее лица, на нанесение которой ушел не один час, превращалась в маску из театра гротеска. На ее счастье, гостей отвлекали другие девицы, предлагавшие гостям щупать им груди или пить ликеры.

Синьора Франко потянула новенькую за руку и утащила ее на кухню, где у обеих сразу потекли слюнки от запаха жарящихся баклажанов. Несчастная смотрела на синьору во все глаза, с открытым ртом, немая от стыда, а у той еще стоял в ушах ее пронзительный крик.

– Жаль супа, кушанья с божественным вкусом, – заахала кухарка.

Хозяйка мысленно подсчитывала убытки: богемское стекло, персидский ковер, великолепный шелковый наряд самой девушки, не говоря уже о негодовании клиентов. Ей очень хотелось задать ей трепку, но она слишком на нее потратилась, чтобы обращаться с новым приобретением неаккуратно. Слушая ее неуемные рыдания, синьора Франко укреплялась в подозрении, что арабский купец, расхваливавший достоинства своего товара, бесстыдно ее обманул. Возможно, девушка происходила вовсе не из далекого Леванта, а откуда-нибудь из Пизы, а то и из Падуи. Впрочем, синьора Франко не сомневалась, что найдет способ оправдать свои расходы.

В этот момент перед ней предстала, шурша веером, Изабо.

– Синьора Франко, это бедное дитя никогда вас не устроит. Я могу избавить вас от нее, мне как раз нужна горничная.

Синьора Франко взглянула на нее с подозрением.

– Сдается мне, она ни к чему не пригодна.

– Не беда, я научу ее уму-разуму.

– Мне отдали ее в счет долга.

Вместо ответа Изабо достала пухлый кошелек.

– Сколько вы за нее хотите?

– Я предназначала ее для одного господина, питающего склонность к девицам ее свойства.

– Вы говорите о визире Рустеме Паше?

Синьора Франко прищурилась.

– Вижу, вы хорошо осведомлены.

– Моей заслуги в этом нет, его вкусы известны всей Венеции. Я возмещу вам и этот убыток.

– Приглашение отправлено, его не отозвать, на кону моя репутация, а у репутации нет цены, мадам.

– Что, если я предложу вам взамен другую, с теми же достоинствами и даже более того?

Содержательница дома терпимости вскинула брови.

– Вот как? Где же вы отыщете такое чудо?

– Оно перед вами, синьора, – ответила Изабо с изящным поклоном.

Синьора Франко ненадолго лишилась дара речи.

– Я думала, что Брантом и вы…

– О, он решил со мной повременить, так мы с ним