Территория тюрьмы - Юрий Прокопьевич Алаев
Отец покосился на него с сомнением, кивнул, и они пошли во двор, в сарай, или хозпостройку, как выразился Сергей. Там, в дощатой пазухе за верстаком, торчали всякие стамески, долота, гаечные ключи и среди них – кинжалы, инкрустированные серебром. «Старинные, в сарае!» – с ужасом подумал Горка, а в следующее мгновение чуть не заплакал от отчаяния: Сергей выдернул кинжалы, и Горка увидел, что у обоих одна сторона клинка была иззубрена – от гарды до кончика.
Сергей повертел кинжалами, будто фехтовать или танцевать с ними собрался, и подытожил:
– Классные ножовки получились, скажи?!
Отец не нашелся что ответить, только смотрел задумчиво – на ножовки, в которые превратились кинжалы, на Сергея, на нити вечернего солнца, просачивавшиеся сквозь щели… И Горка смотрел, с непреходящим отчаянием думая, что бы он сделал, если бы у него были такие кинжалы, как бы он с ними… как бы пацаны посмотрели и девчонки, как бы… Отец тронул его за плечо, и они вернулись в дом.
Ужинали уже не так, как вчера, скромнее, хотя все было так же вкусно и сытно. Поев, Горка отсел в уголок веранды с книжкой (он как раз перешел от Гека к похитителям бриллиантов), Айша ушла во двор мыть посуду и, кажется, что-то стряпать, а Сергей с отцом попивали чачу и тихо разговаривали. Кое-что доносилось до Горки, и постепенно он стал вслушиваться, отложив чтение.
«Так-то все мирно, – доносился до него голос Сергея, – а нет-нет да и сцепятся, и на ножах, а когда и со стрельбой, – это тебе не Россия, брат».
Отец что-то возразил, переспросил (Горка не разобрал), и опять голос Сергея: «Да так же все, их разве исправишь? Детей воруют, в Грузию продают; сегодня ты кунак, а завтра хрясь – и нет кунака».
Тут терпение Горки кончилось, он подошел к столу и в упор спросил Сергея:
– Извините, дядя Сережа, – детей воруют, да? Кто? Кунаки?
Отец, кажется, собрался отослать сына, но Сергей остановил, засмеявшись:
– Ничего, Проша, ничего, знание – сила, да? Но, – обращаясь к Горке, – много будешь знать, скоро состаришься, да? Кунаки – это на их языке, хоть на каком, тут много их, – это вот как мы с твоим батей: не родня, а родней родни. Братство народов, короче.
– Но, – замялся Горка, – вы же сказали – сегодня кунак, а потом хрясь…
Сергей смутился, стал подыскивать ответ, на помощь пришел отец, начавший раздражаться:
– Егор, ты же большой уже, сам не знаешь, что ли, как? Вот народ, а вот враги народа бывают, прямо в нем самом. Так и тут: кунак – не кунак…
– Да не, – нашелся наконец Сергей, – Егорка, тут немножко другое. В России кто живет? русские. Ну, татары там у вас, чуток, чуваши, еще кто, а так-то – русские! А тут, на таком пятачке, кого только нет, сто разных национальностей, клянусь! – (Горка недоверчиво смотрел на него.) – И все горячие, и всем надо где-то жить, понимаешь? И на что-то…
Про пятачок Горка понял, кивнул согласно, но внезапно начал понимать и про кое-что другое:
– И они вот поэтому одной рукой обнимаются – как вы меня на вокзале обняли?
– Егор, – грохнул кулаком по столу отец, – что ты мелешь!
– Не-не, – опять остановил его Сергей, – парень вникнуть хочет, дай я хоть ему объясню, – он поперхнулся, – хоть ему. Я тебя так обнял, – пояснил, – что ты маленький, – и смутившись, – и по привычке, да, свыше нам дана. – (Отец удивленно глянул на друга.) – А местные… мне Айша объясняла… с древних времен осталось: ты его обнимаешь вот так, – он показал, – а рукой-то и смотришь, нет ли там, на спине, за поясом, кинжала, например, или пистолета.
Горка подумал, представил и опять согласно кивнул; он понял. Понял и отец, сказав со вздохом:
– Всё едино, сынок, все оттуда: у нас говорят – камень за пазухой, у них, видишь… – И внезапно оживился. – а вот чокаются, выпивая, зачем, знаешь?
Горка силился вспомнить. отец не дал, сам договорил:
– А затем, чтобы в рюмки перелилось немного, чтобы знать, что не отраву поднесли друг другу. – И, завершая, почти с торжеством в голосе: – вот мы с Серегой и чокнемся сейчас, а ты иди, в саду, что ли, погуляй на сон грядущий.
Горка послушно пошел, ему было надо все услышанное обдумать. Вообще, получалась какая-то глупость, а в то же время и нет, был смысл в сказанном взрослыми. Только какой – Горка пока не решил.
Он побродил немного по саду и натолкнулся на стоявшее отдельно деревце не деревце, куст не куст и увидел, что оно (деревце все-таки) было сплошь усыпано тугими, черными в лунном свете ягодами – вишней, которой их угощала Айша. Он дотянулся до нижней ветки, сорвал одну ягоду, другую… Вкус был потрясающий, но ягод маловато, они висели на ветвях повыше. Горка повертел головой, ища сам не зная что, и углядел в траве небольшую лестницу – то, что и было надо. Он пристроил ее к стволу, взобрался и только начал поедать медово-терпкие плоды, как лестница хрустнула и Егорка полетел на землю.
На шум откуда-то из-за дома выскочила Айша, увидела Горку, все поняла и запричитала:
– Горка, Горка, – ты ел? Бегом на кухню!
Он, вообще-то, думал, что она его пожалеет, хряпнулся-то основательно, а она в крик! Но Айша испугалась другого: оказывается, Сергей утром опрыскал деревце купоросом, и теперь Горке грозил как минимум понос. Его заставили выпить чуть не литр теплой воды, понаблюдали, но никаких признаков отравления не было, Горку даже не тошнило, и все успокоились. Попутно Горка узнал, что ягода-то была не вишня, а черешня.
А следующий день оказался последним в гостях у Сергея, и Горка расстроился: только начал осваиваться здесь – и опять в дорогу. С утра мужчины (и Горка в их числе) сходили на речку, вроде как порыбачить, но, просидев битых два часа с удочками, так ничего и не поймали; речка – узкая, совсем как Бугульминка, только быстрее, журчала себе среди каменьев на удивление прозрачной водой, поблескивала на солнце, но никакой рыбы не было видно, одни стрекозы летали. Да взрослые, заподозрил Горка, ни на какой улов и не рассчитывали: не успели усесться на берегу, как откуда-то из кустарника появились два хмурых кавказца, примерно сергеевых лет, поздоровались, и у них завязался какой-то непонятный разговор – про овчину, транспорт, про то, кто сколько дает… скучно было, короче говоря, и Горка даже обрадовался, когда разговоры
