Дассария - Абай Тынибеков
Отдав полководцам все распоряжения, тем самым сделав первый шаг в осуществлении своего замысла, он остался один и теперь задумался над тем, что больше всего тревожило его душу, о чём он не стал делиться ни с кем из них и не высказался перед ними по этому поводу. Отныне Дассарию очень беспокоила реакция царей союзных племён на его действия, не согласованные с ними, но совершаемые и от их имени. Сейчас он не мог даже предположить, как поведут они себя после того, как узнают о предпринятой им попытке заключения мирного соглашения с вражеским правителем, захватившим почти половину всех сакских земель.
* * *
Шаньюй Мотун находился на конной прогулке в живописной местности недалеко от своей ставки.
«Похоже, Тафуц говорит правду. Ножом, что случайно нашли у неё в сапоге, она вполне могла разрезать не только войлочный покров юрты. С его же помощью ослабить и переломить прутья каркаса не составило большого труда для неё. Опять же, встреча её с Муццуем, как она объясняет, могла действительно произойти совершенно непреднамеренно. Он обещал вернуть её обратно в селение, вот и находился поблизости от её жилища в надежде решить этот вопрос. Его тоже можно понять. Она спасла ему жизнь, помогла восстановить честное имя, следовательно, он обязан был исполнить свой долг перед ней. Не верить в то, что их ночная встреча при её побеге была лишь простым совпадением их действий, оснований нет. Дальше всё тоже получилось именно так, как она и пояснила. Её слова нашли полное подтверждение в показаниях дозорных. Найти лошадь для умелой охотницы также не представляет особой сложности. Но этот вопрос решил Муццуй, заблаговременно приготовив коней в схроне. Видимо, он ждал подходящего случая ежедневно. Выходит, что он, помогая ей, не совершил ничего предосудительного. Он ведь не мог знать о моих планах относительно её будущего. Получается, что после его окончательного выздоровления мне придётся отпустить его. Вот только оставлять его здесь не следует. Нужно сегодня же, пока он не пришёл в себя, отправить его в другое становище. Подальше. Пусть это и будет наказанием за своеволие. Всё, что он может сказать, уже не имеет значения», – размышлял он.
После его возвращения в ставку Муццуя погрузили на повозку и в сопровождении небольшой охраны повезли в самое отдалённое стойбище.
* * *
В один из дней к шаньюю Мотуну прибыл гонец от Куту сянь-вана и передал от него известие о том, что на границе с саками произошло крупное столкновение, в результате которого врагом были захвачено в плен почти полсотни его воинов. После прошедшего последнего сражения наступило долгое затишье. Дозорные отряды обеих сторон постоянно вели наблюдение друг за другом и при случайных сближениях старались разойтись с миром. Эта стычка между ними была первой.
Выслушав гонца, шаньюй насторожился. То, что произошло на его южных рубежах, явно таило в себе тревожный сигнал и вполне могло служить преддверием готовящегося противником наступления. Шаньюй отослал гонца обратно к Куту сянь-вану с поручением довести до сведения веление приготовиться к сражению.
* * *
Повязав поверх шлемов лоскуты белой ткани, пять сотен сакских воинов во главе с Чардадом вошли на территорию врага. Дальние дозоры хуннов, увидев сакских воинов и быстро оповестив свои соседние отряды, стали тут же скапливать силы и уже намеревались начать атаку, но, вовремя обратив внимание на то, как те продвигаются – не в боевом порядке, а маршевой ко-лонной, причём с необычными повязками на головах, да к тому же ведя с собой полсотни их собратьев, – тут же изменили решение и пропустили их, выделив им усиленное сопровождение. Чардад заметил, как от хуннов умчались гонцы. Он первым уверенно вёл своего скакуна, следя за противником только лишь глазами, не поворачивая в его сторону голову. Его воины молча следовали за ним, так же как и он, стараясь не замечать врага, всем своим видом игнорируя его близкое присутствие, держа луки за спинами и не прикасаясь к оружию.
* * *
Шаньюй Мотун, ожидавший скорого возобновления войны с саками, был немало удивлён появлением их странного отряда в своих землях. Повелев своим полководцам нигде не чинить ему препятствий, везде и всюду пропуская и указывая дорогу к его ставке, он пребывал в ожидании его появления у себя. То, что саки вели с собой его плененных воинов, как он полагал, могло свидетельствовать об их мирных помыслах, но что на самом деле стояло за всем этим, он пока не понимал.
* * *
Судя по небывалому оживлению, царящему в главном селении, Тафуц догадалась, что произошло что-то важное. Она присела возле своей юрты, наблюдая за всем происходящим вокруг, пытаясь понять, чем всё-таки вызвано такое поведение хуннов. Вскоре появилось множество воинов, создавших собой живой коридор от южной окраины ставки до площади и окруживших её плотным кольцом, а через некоторое время сквозь этот строй караула к юрте шаньюя проследовал начальник его охраны и ещё какой-то всадник. Тафуц поднялась, всмотрелась в него и, к своему удивлению, узнала в нём самого Чардада. Этого не могло быть. Она не верила своим глазам. Девичье сердце бешено заколотилось в предчувствии встречи с ним и возможного освобождения из заточения. Она забежала в юрту, приводя себя в порядок, нисколько не сомневаясь в том, что за ней скоро пришлют, так как без неё общение шаньюя и Чардада просто не представлялось возможным.
* * *
Шаньюй Мотун встретил посла саков в полном боевом облачении. Предложив ему почтительным жестом присесть у очага по свою правую руку, он внимательно разглядывал его, отмечая про себя каждую деталь его внешности и одеяния. Тафуц уже находилась здесь. Её глаза сияли радостью, что сразу же было замечено шаньюем и весьма не понравилось ему. Внесли угощения. Того требовали обычаи хуннов. Трапеза длилась довольно долго. Яства сменялись с определённой периодичностью. Вначале были поданы мясные блюда из нежной жеребятины, телятины и ягнятины, отваренные, копчённые и запечённые на углях в желудке с жиром, затем они сменились мясом
