Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
Когда Ирен сообщила Арлене, что они проведут лето в Динаре у семейства Вирель, та была не в восторге от перспективы поездки в незнакомое место, но мать соблазнила ее рассказом о море, как они искупаются, подышат морским воздухом, Представляешь, как нам повезло? И к тому же бесплатно! Арлена и не подозревала, что ее ждет откровение и эта поездка изменит всю ее жизнь.
В первый день, а вернее, в первый вечер Мари удивилась, что Арлены нет за семейным столом – дочь Ирен ужинала на кухне с прислугой, – отправилась за ней, взяла за руку, сдвинула Тома и усадила ее рядом. Морис Вирель взглянул на Мадлен и пожал плечами.
В первое же свое пребывание Арлена открыла золотое дно: журнал «Иллюстрасьон». Она и вообразить не могла, что существует подобное богатство. Семейство Вирель не успевало читать журналы в Сен-Море, поэтому получало свои подписки здесь, и номера накапливались в библиотеке на первом этаже. Их листали в плохую погоду, смотрели картинки, фотографии, заголовки, комментировали, каждый находил что-нибудь по вкусу: Морису нравились репортажи о Французской империи, Жанна интересовалась исключительно модой и изучала рубрику «Великие кутюрье», Мадлен искала идеи для обстановки дома, Мари – информацию о музеях и артистах, Даниэль – статьи о французской армии, Тома зачитывался новостями о спортсменах, особенно о пловцах, и только Арлена поглощала все целиком. От первой до последней страницы.
И каждый год, едва приехав, она набрасывалась на журналы за предыдущий год и проглатывала их строчка за строчкой. Поначалу она задавала вопросы о том, чего не понимала, но ответить никто не мог. Арлена решила разбираться сама, перечитывала еще и еще, вдумывалась, прикидывала, делала выводы, предполагала, а потом наступало озарение, пусть даже лишь проблеск, и дальше все становилось проще. А она искала объяснений, она хотела понять мир, тайну вещей, бесконечно огромную и бесконечно малую, понять все, что скрыто или невидимо, и столько всего необъясненного или необъяснимого – взять, например, открытие Плутона Клайдом Томбо. Фотографии, которые он сделал, завораживали ее, для миллионов людей это были невнятные, неинтересные пятна, Арлена же без устали изучала сложности при строительстве обсерватории во Флагстаффе, она могла подробно описать настройку телескопа и приходила в восторг от необычайного открытия, Почти пять миллиардов километров от Земли, пять миллиардов! Представляете? Он знал, что она там, эта планета Икс, прячется за Нептуном, он все рассчитал, но она слишком далеко, поэтому он сравнил снимки и все-таки ее увидел – потрясающе, да? Арлене нужны были ответы, каждый день она тратила уйму времени, без конца перелистывая этот всеобъемлющий журнал, оставалась дома в хорошую погоду, когда все шли на прогулку, потому что не дочитала статью, чем и заслужила репутацию прилежного ребенка.
* * *
У Мари была особая причуда: она не выносила, когда деревянные ставни ее спальни закрыты ночью, и в любую погоду, когда Ирен хотела их затворить, Мари требовала, чтобы их оставили открытыми, а также отказалась от белых тюлевых занавесок – ей нравилось засыпать, глядя, как движутся луна и облака. На самом деле она ждала, когда ее разбудят первые лучи зари и тяжелое серое небо попытается проясниться. Весь дом спал, а она спускалась в пижаме в читальный зал, чтобы взять в руки краски или карандаши, уверенная, что в ближайшие два часа ее не потревожат.
В библиотеке она доставала «Шедевры живописи» – внушительный альбом с цветными репродукциями, наклеенными на белые страницы, – устанавливала фолиант на торец и выбирала картину, которую непременно должна была скопировать. Для нее это не развлечение и не пустое времяпрепровождение – она ищет, пробует, стирает, сдерживается, рвет, начинает заново, и никто не лезет к ней со своим мнением или советами. А когда часам к семи раздавались первые домашние звуки, она вздыхала, собирала рисовальные принадлежности, ставила на место толстую книгу вместе с закладкой и возвращалась в постель.
Однажды утром Мари почувствовала, что рядом кто-то есть, и обернулась – за спиной стояла Арлена, босая, тоже в пижаме, Что ты делаешь?
– Работаю.
– Можно, я побуду с тобой?
– Можно, только не шатай стол.
Арлена села на соседний стул, Мари подтолкнула к ней листок бумаги и карандаш, но подруга, разинув рот, смотрела на сегодняшнюю репродукцию, Что это?
– «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи. Это рисунок в натуральную величину, он сделан пером, находится в Венеции. Это человек эпохи Возрождения, он в центре мира, у него идеальные пропорции, вписанные одновременно и в квадрат, и в круг. Я уже много дней пытаюсь его скопировать, но не выходит, это невозможно нарисовать от руки, без кальки и циркуля.
– А текст внизу и вверху – это что?
– Не знаю, какой-то незнакомый язык.
Арлена взяла увесистый альбом в картонном переплете, подтянула к себе на край стола, внимательно рассмотрела композицию, Я никогда такого не видела.
– Красиво, правда?
Они долго сидели рядом, разглядывая это произведение, но восхищались разным. Мари любовалась удивительным рисунком, художественным воплощением безупречного тела, способом достижения красоты и величия; Арлена рассматривала этого индивидуума с четырьмя руками и четырьмя ногами как научное доказательство того, что человек может быть совершенным, как геометрическая фигура, Ты не нарисуешь его вне этого круга и квадрата, он неотделим от них.
– Тогда это
