Лахайнский полдень - Алексей Анисимов
Асахи только собирался сказать, что тоже приехал с Кюсю, но внезапно почувствовал скользящий взгляд молодого офисного работника, стоящего рядом. Тот явно спешил и слышал разговор, но сделал вид, что его это не касается. Воспользовавшись заминкой, клерк быстро заказал лапшу и уткнулся в экран смартфона. Асахи опустил взгляд в миску и больше не пытался заговорить. Ни с кем.
Асахи везде чувствовал себя чужаком, случайным гостем в огромном городе, живущем по своим непостижимым правилам. Он пытался поймать ощущение принадлежности, но сталкивался лишь с равнодушием толпы. Сотни людей проходили мимо: смеющихся, спешащих, увлеченных своими делами, но никто его не замечал.
Это было странное, непривычное ему чувство. В деревне, где тишина была естественной, он никогда не знал одиночества. Наоборот, все были друг у друга на виду, интересовались новостями о жизни соседей. Здесь, в Токио, одиночество было иным: оно кричало среди шума, терялось в бесконечном движении, сжималось вокруг него невидимыми стенами.
Асахи словно плыл в ночи в той шлюпке, из которой его выбросило когда-то волной, мимо огромного яркого круизного лайнера. На борту кипела веселая жизнь временных пассажиров: беспечная, полная смеха и света. Он мог им крикнуть из темноты, но никто на палубе не расслышал бы его голоса. Скорее, не захотел бы даже напрягаться, чтобы услышать.
Да и кем он, собственно, был для этого города? Приезжим, которому здесь нет места? Заблудившимся деревенским парнем? «Одиноким самураем, не запятнавшим своей чести», – он вспомнил слова Кимитакэ. Смешно!
А ведь у Асахи были навыки. Уникальные, редкие. Образование, полученное от Токиари, пусть без аттестата, и, главное, знания, которым позавидовал бы выпускник элитной школы: навыки владения мечами и другим холодным оружием. Только куда с этим податься? В японскую армию? В полицию? Или пополнить ряды столичной криминальной группировки якудза? Такие таланты там оценили бы сразу…
И вот хозяйка дома в Одзи, у которой он снимал комнату, как-то спросила:
– Ты уже видел Цукидзи?
Асахи однажды действительно приходил на знаменитый рыбный рынок. Было это днем сразу после переезда. Цукидзи выглядел уставшим, как человек, который всю ночь работал, а утром пытается улыбнуться из вежливости. Прилавки – опустевшие. Вода на полу – теплее, чем нужно. Запах рыбы – уже не свежий, а больше липкий. Асахи почувствовал, что рынок обманул. Где шум? Где ножи? Где тайна тунца? Он бродил по проходам, пока не понял: место это, как сцена после спектакля, пустое и скучное.
– Ничего особенного, – равнодушно заметил он.
Хозяйка лукаво улыбнулась.
– Ты видел спящий рынок, – подмигнула она. – А он живет ночью. Вот приди туда часов в пять. Даже раньше! И не пропусти торги брокеров. Там же сотни рыбаков. Все привозят свежий улов. Но главное – аукцион тунца. В этом весь Цукидзи, поверь мне.
Хозяйка сказала это обычно, без тайны в голосе. Но Асахи внезапно ощутил, как в груди шевельнулось забытое чувство, точнее, предчувствие встречи с чем-то настоящим. Токио пока оставался для него бездушным, но, возможно, там, в шуме ледяных прилавков и стуке ножей, он впервые услышит его сердце.
Он посмотрел в окно, на темную улицу, и решил: спать сегодня он не будет.
Глава 8
Токийская ночь всё еще не отпускала город из темного плена, когда Асахи оказался недалеко от станции Цукидзи. Воздух висел легкой влажной пеленой, как после дождя, но улицы дрожали от далекого гула. Было всего начало четвертого, однако рынок, открытый с трех утра, жил так, словно время застыло на рабочем полдне.
Свет ламп резал темноту, выхватывая из нее силуэты людей, ящики, клубы пара. Это был не тот тихий, полусонный Цукидзи, каким он запомнил его раньше. Тогда он пришел сюда днем: ряды были почти пустыми, продавцы скучали за прилавками, торговали в основном продуктами и инвентарем, а половина лавок и вовсе стояли запертыми, будто в спячке.
Сейчас, в середине ночи, жизнь на Цукидзи кипела, переливаясь через края, как вода из переполненной бочки. Люди в рабочих робах, касках и резиновых сапогах не просто ходили от прилавка к прилавку – они бегали, лавируя между лотками и ящиками. Тележки с глухим стуком загружались или разгружались товаром – проданным или только что купленным – и тут же исчезали в проходах.
Сквозь этот нескончаемый поток с опасной скоростью шныряли автопогрузчики всех размеров и тоннажа: низкие, пузатые, с длинной рулевой колонкой, за которую водитель держался, как за штурвал. Многие мчались без включенных фар, полагаясь на память и знание каждого поворота. Их тусклые габаритные огни едва выхватывали мокрый асфальт, и казалось, что эти стальные жуки видят в темноте. Они мастерски вписывались в узкие промежутки, но выглядело так, будто еще мгновение – и кто-то окажется под колесами или на вилах, острых, как пара боевых мечей, торчащих спереди.
На территории рынка Асахи тут же окунулся в густой тяжелый запах соли и свежей рыбы, смешанный с пряными нотами водорослей, мокрого дерева и машинного масла от работающих погрузчиков. Казалось, воздух можно потрогать, настолько он был плотным и насыщенным йодом. Из-за огромного количества льда, используемого для хранения свежей рыбы, климат рынка был сырым и холодным. Здесь царила какая-то особая атмосфера, но Асахи не чувствовал дискомфорта. Наоборот, сразу вспомнилось детство – весна на Урале.
Асахи даже невольно вдохнул глубже и задержал дыхание – на мгновение показалось, что он стоит там, в далеком детстве, на заснеженной дороге, в окружении талых ручейков и утреннего весеннего солнца. Это было время, когда всё вокруг постепенно расцветало: почки набухали, а на первых проталинах появлялись подснежники. И главное, свежий влажный воздух – время новых надежд.
Цукидзи ночью напоминал пчелиный улей. Гул не прекращался – будто один город заснул, а другой проснулся в одно мгновение. Но гул был не привычный дневной, а особый, ночной. Работающие двигатели, голоса торговцев, металлический скрежет ножей, всплески воды, когда свежие тушки рыбы сбрасывали в контейнеры со льдом – всё сливалось в хаотичную, но ритмичную симфонию ночного труда. Вся работа велась на бегу, словно ставился своеобразный рекорд скорости.
Единственным, кто никуда не бежал, а стоял здесь в растерянности, не понимая, где очутился, оказался сам Асахи. Ошеломленный происходящим вокруг, он случайно шагнул на проезжую часть, отделенную от тротуара желтой полосой краски на асфальте. В ту же секунду позади раздался резкий клаксон автопогрузчика, несущегося на полной скорости. Тот ловко сманеврировал и в последний момент обогнул зеваку. Водитель бросил на Асахи раздраженный взгляд, выругался себе под
