Два месяца в лесах - Джозеф Ноульс

Я написал на лоскуте берёзовой коры письмо моим друзьям и отнёс его к условному пункту. Я сообщал друзьям, что надеюсь встретиться с ними на берегу озера Мегантик, в Канаде, 4-го октября.

Проходя мимо лагеря, я видел свет в одной из изб и слышал, что люди играли в комнате в карты. Затем я увидел двух людей, шедших по тропинке с фонарём. Они меня не заметили.

Ночь я провел у Сосновой горы. У меня не было ни шатра, ни шалаша. Я попросту свернулся под деревом, укрывшись медвежьей шкурой, и заснул так крепко, как только мог. Полил дождь. Моя голова и во сне была полна стражниками. В первый раз за всё время я видел сны. Мне приснилось, что я с кем-то говорю.

Не прерывая сна, я думал: «Вот встретился с кем-то и заговорил. Теперь всё кончено!». Вслед за тем я проснулся и безумно обрадовался сообразив, что это был сон.

Раннее утро застало меня уже в пути. Никогда ещё дождь не лил так сильно. Я избегал дорог и тропинок из опасения, что меня подстерегают на них. Я шёл по следам животных в направлении наименьшего сопротивления. Я думаю, что я прошёл таким образом около 25 миль.

Шёл я не прямо, а уклоняясь то на север, то на восток, но ни на минуту не забывая о своём маршруте. Мох на деревьях указывал мне, где был север.

Наконец я миновал Пограничную гору. Теперь они меня не тронут!

Дождь лил, как прежде. Я снова попробовал уснуть, прислонившись спиной к дереву. Было так темно, что я не видел собственной руки, которую подносил к глазам. Я ел только один раз в этот день — утром, когда я подстрелил из лука куропатку. Не имея возможности развести огонь, я съел её в сыром виде. В продолжение ночи я также ничего не ел.

Следующий день был четвёртое октября. Я же думал, что это было пятое. Утром я прошёл несколько миль; около полудня прекратился дождь, и это было для меня большим облегчением.

Мне всё ещё предстояло пройти несколько миль. После двух часов пути я услышал свисток поезда где-то впереди. Я двинулся в направлении этого звука и около четырёх часов пополудни различил сквозь деревья рельсы Канадской Тихоокеанской железной дороги.

Вагон трамвая с тремя людьми подымался вверх по тропинке. Выйдя из чащи и заметив их, я кинулся назад, чтобы меня не увидели.

Затем я рассмеялся над тем, что сделал. Ведь я отпрянул в сторону от них только по привычке! Мой срок завершился, и мне нечего было отныне бояться людей.

Ещё в лесу я накинул на себя шкуры, хотя ещё не знал, встречу ли кого-нибудь.

Когда трамвай исчез, я вышел из-за деревьев и пошёл по рельсам, раздумывая о том, как встретят меня люди.

Неожиданно я увидел перед собой девочку лет 14-ти.

Она заметила меня и застыла на месте.

Она и не подумала бежать и спокойно ждала меня.

Я не имел бы права порицать её, если бы она бежала. Закутанный в свои шкуры, я, вероятно, представлял из себя далеко необычное зрелище.

Поравнявшись с ней, я спросил у неё, далеко ли Мегантик. Поток французских слов был мне приветствием и ответом. Я немного знал этот язык и повторил на нём свой вопрос. Она сказала мне, что до Мегантика семь миль. Могу вас уверить, что звук её голоса был мне весьма приятен. Она была первым человеком, заговорившим со мной после моего двухмесячного одиночества. Вместо того, чтобы идти своей дорогой, она повернула и пошла рядом со мной по рельсам в направлении к Мегантику.

Скоро мы пришли к дому, расположенному несколько в стороне от полотна. Какая-то женщина и около пятнадцати девочек выбежали оттуда на зов моей спутницы, которая стала кричать им что-то издали. Когда девочки увидели меня, они завизжали и рассыпались кто куда, как куропатки. Однако, прежде, чем я отошёл на известное расстояние, они робко приблизились ко мне, а одна из них даже осмелилась дотронуться до меня ручкой.

Фрини Жерар — так звали маленькую француженку, сообщила мне, что скоро должен пройти поезд, идущий в Мегантик. Я знал, что если бы мне удалось остановить поезд, я сэкономил бы много сил и времени. Поблагодарив девочку, я снова пошёл дальше по полотну дороги. Выглянуло солнце, и погода стала отличной.

Вдруг я увидел паровоз товарного поезда, пыхтевший на повороте. Когда я поравнялся с ним, машинист соскочил с паровоза и побежал мне навстречу.

— Вы м-р Ноульс? Неправда ли? — спросил он, протягивая мне руку.

— В Мегантике вас ждут. Там ваши друзья и несколько стражников из Мэйна и Канады. Они готовят вам грандиозную встречу.

В одно мгновение меня окружила вся паровозная прислуга, оказавшая мне самый сердечный приём на полотне дороги. Они, как и моя спутница, подтвердили, что пассажирский поезд должен быть с минуты на минуту, и обещали мне помахать ему флагом и остановить его.

— Есть ли у вас деньги уплатить за проезд? — спросил машинист.

Я рассмеялся и, шутя, сказал ему, что все банки в лесу были закрыты перед моим уходом и я не мог взять оттуда денег. Он вынул из своего кармана монету в 50 центов и уговорил меня принять её взаймы, я согласился на этот заём и спросил у машиниста, как его зовут.

Как раз в это время до нас донёсся свист пассажирского поезда. Поезд был остановлен; я вошёл в вагон и опустился на плюш сидения. Ощущение у меня было невыразимо приятное. Впервые за два месяца я испытал комфорт.

Не прошло и нескольких мгновений, как весь вагон всполошился. Пассажиры других вагонов хлынули в наш вагон, начали пожимать мне руку и забрасывать меня градом вопросов. Признаюсь, у меня голова пошла кругом от гула стольких голосов и вида стольких улиц, я не помню и половины того, о чём я говорил и о чём меня спрашивали.

Когда поезд подошёл к платформе Мегантика, я посмотрел в окно и увидел море голов. При моём выходе из вагона толпа готова была разорвать мои шкуры на клочки. Я и не мечтал о подобном приёме. Кто-то — я до сих пор не знаю, кто это был — отвёз меня в отель Королевы, что на главной улице. Улица была запружена народом. Помню, мне бросилось в глаза, что отель был украшен американскими и английскими национальными флагами.

Среди возбуждения толпы, в которой особенно волновались журналисты,