Звери в природе - Владимир Моисеевич Смирин
Инструменты костореза
Основная беда мастерской состоит, по-моему, в том, что работа резчиков и граверов становится все более профессиональной. Такая точка зрения может показаться парадоксальной — как же профессионализм может мешать работе художника? Но сила чукотских косторезов всегда была именно в том, что они оставались охотниками и оленеводами, и отрыв их от традиционного местного образа жизни и мышления неизбежно сказывается на жизненности и правдивости их творчества. Сейчас резчики и граверы работают в мастерской в течение полного рабочего дня и выполняют план изготовления сувениров, и у них уже нет возможности выходить в море на промысел, разделывать моржей и китов, управлять собачьими упряжками. Насколько я знаю, эта проблема всегда волновала художников, и в прежние времена предпринимались попытки организовать из косторезов отдельные охотничьи бригады, которые во время хотя бы наиболее интенсивного промысла охотились бы наравне со зверобоями-профессионалами. Но сейчас подобных бригад нет — руководство мастерской не хочет ставить под угрозу выполнение плана (!). И как итог этой погони за планом все большее и большее развитие получает работа по образцам, губительная для истинного творчества.
Представьте себе на минуту, что Павел Корин получает план изготовления «трех медведей», Илларион Голицын — план по копиям гравюр Фаворского, а Вера Мухина повторяет работы Шадра. «Что за бред?» — спросите вы и будете совершенно правы: более бредовую ситуацию представить трудно. Но ведь что-то в этом роде происходит в действительности, когда член Союза художников Виктор Теютин сидит целый день в мастерской и вытачивает одну за другой одинаковые фигурки оленей, на которые ему самому тошно смотреть, а серьезной творческой работой вынужден заниматься дома по вечерам и ночам! И эти работы, которые он делает чуть ли не подпольно, покупают столичные музеи и экспонируют их на многочисленных выставках! Недаром один из наиболее талантливых молодых резчиков работе (точнее, службе) в мастерской предпочел труд кочегара в Инчоуне, который оставляет ему достаточно времени для серьезного творчества в том направлении, которое он сам как истинный художник считает нужным, и работы его экспонировались на Республиканской выставке художников-анималистов и были куплены Художественным фондом не в качестве «сувениров», а как произведения искусства! Я глубоко убежден, что только в условиях опоры на вековые традиции, при сохранении основ национального образа жизни, глубокой связи с природой и исконными формами природопользования художники Чукотки смогут удержать свое искусство на тех высотах, которых оно достигло. К сожалению, некоторые признаки вырождения этого искусства при быстрых темпах «европеизации» части населения Чукотки становятся уже заметными.
Глава девятая
Тюлени
Нижняя Золотица
Мои первые встречи с тюленями произошли на Беломорской биостанции Московского университета. Впечатление, как часто случается, было самое неожиданное. Проходя на катере мимо небольших островов в Кандалакшской губе, мы видели отдельных зверей, лежащих изогнувшись, как лодочки, на отмелях. Я тогда не знал, что это самое характерное положение лежащих нерп. Потом, когда мы пристали к одному из островков, я увидел торчащую из воды усатую голову, с любопытством глядевшую на наше судно. Было полное впечатление, что это человек стоит на мелком месте по грудь в воде. Но там, где находился тюлень, было отнюдь не мелко — он был дальше от берега, чем наш корабль. На обратном пути под самым бортом вынырнул крупный морской заяц (вид тюленя), глядя на нас и топорща громадные усы. Позже я видел много тюленей на Камчатке и на Командорах. На острове Медном С. В. Мараков водил меня на лежбища островных тюленей — áнтуров, имевших очень красивую черно-мраморную расцветку. Наконец в начале марта 1978 года я приехал на Белое море специально, чтобы сделать зарисовки гренландских тюленей на ледовых залежках.
Вид залежки на Белом море
Гренландский тюлень, в отличие от нерп, которых мы видели у побережий, никогда не выходит на берег. Он связан только со льдами. Так называемое беломорское стадо гренландского тюленя приходит в Белое море на сезон размножения — в конце февраля — начале марта. Первыми появляются взрослые самки и образуют большие залежки на ледяных полях и плавающих льдинах. Там, где нет естественных разводий, звери проделывают во льду отверстия — лунки, через которые выходят на лед. Лунка имеет почти идеально круглую форму и размером такова, чтобы через нее точно проходило тело тюленя. Самки на льдах родят детенышей и держатся около них в течение короткого (две недели) периода молочного вскармливания. Молоко тюленя очень жирное, и детеныши растут необычайно быстро, проходя в короткое время все возрастные стадии.
Тюлень вылезает на лед
Выглядывает из лунки
Уходит в лунку
У поморов, чья жизнь на протяжении многих поколений была связана с морским промыслом, для гренландских тюленей разного пола и возраста существуют специальные названия. Взрослая самка называется ýтельгой, взрослый самец — лысунóм, новорожденный детеныш — зеленцóм. Действительно, у него совершенно необыкновенная окраска: он желто-зеленоватый, как полуспелый лимон. Покрыт он пушистым мехом, но еще не набрал жира, поэтому у него маленькое тело с большой головой и ластами. Эта окраска держится один-два дня, затем быстро светлеет, дольше всего сохраняясь на брюхе. Детеныш превращается в белькá. Белек лежит на льду и, питаясь жирным материнским молоком, быстро набирает вес: зеленец весит около 7 килограммов, масса белька за каких-нибудь 10–12 дней увеличивается до 30 и более килограммов. В возрасте двух недель детеныш начинает линять, и с него сходит детский бельковый наряд. Такой линяющий детеныш не питается и называется хохлýшей. Заканчивая линьку,
