Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро
Более того, раз или два в год казахские пограничники пересекают границу и приходят, чтобы поднять тост за китайскую чету.
Летний закат окрашивает жидким золотом спокойные воды реки Иртыш, неспешно текущей на север. Стоя на парапете моста, я наслаждаюсь видом пейзажа, который кажется не таким уж далеким от родных мест. Алтайский хребет очерчивает весь горизонт, а тишина на границе навевает мысли о былых временах, когда воинственные племена гуннов, тюркской этнической группы, породившей казахов, киргизов, уйгуров и монголов, спускались с этих гор и наводили ужас на Европу в III–IV веках.
Я возвращаюсь сюда в разгар зимы, чтобы провести еще одну короткую разведку в не менее отдаленном регионе Или, всего в часе полета к западу от Урумчи. Заснеженный Синьцзян выглядит совершенно безжизненным. Пустыни исчезли под белым покрывалом, а горы кажутся еще более величественными, чем Альпы.
Во время полета внезапные вспышки озаряют нетронутый горизонт. В сумерках, задевая острые пики, мы приземляемся в Инине (также известном как Кульджа), городе, о существовании которого я и не подозревал, расположенном на берегу полностью замерзшей реки Или.
Или – своенравная река: она берет начало в Казахстане, на северных склонах Тянь-Шаньских гор, «входит» в Синьцзян, течет на восток у подножия Небесных гор, омывая Текес, поворачивает на север, а затем резко на запад, касаясь Инина, и через сотню километров «снова входит» в Казахстан, чтобы спустя тысячу километров к северо-западу впасть в озеро Балхаш. Так она дарит жизнь всему региону, названному в ее честь, где на базе сельского хозяйства расцвела необычайная индустриальная экономика, которая благодаря своему стратегическому географическому положению устремляет взгляд в самое сердце Азии, но прежде всего – в Европу.
Это «тест», который президент Си Цзиньпин решил провести для своего амбициозного проекта BRI (Belt and Road Initiative), «Нового Шелкового пути». Сюда стоит приехать, чтобы своими глазами увидеть, что происходит в этом уголке Китая, неотвратимо обращенном к Западу.
Впереди у вас два часа пути по ровному асфальту сквозь землю, которая, стоит лишь растаять снегу, превратится в зеленые поля хлопка и кукурузы. У самой границы с Казахстаном неожиданно возникает современный город – пока еще только в планах, но уже со сформированной структурой: жилые кварталы и промышленные зоны, переплетенные дорожной сетью, рассчитанной на ближайшее будущее. Он носит монгольское название Хоргос и пока не обозначен на наших картах, но ему суждено обрести определенную славу.
В прошлом здесь было известное место на Шелковом пути – с караван-сараями, где отдыхали верблюды и, конечно же, путешественники. Теперь Хоргос станет конечным пунктом великого железнодорожного торгового пути, соединяющего Китай с портом Роттердам, – «прямого маршрута» через Казахстан, Россию, Польшу и Германию. Этот город будет играть роль гигантского торгового центра, а его проектировщики уже работают над созданием масштабного склада у самой казахской границы, не оставляя ни малейшего зазора между китайскими стенами и колючей проволокой соседей.
Величественное здание таможни находится на продвинутой стадии строительства, как и железнодорожная станция. Несмотря на то, что Хоргос удален более чем на три тысячи километров от моря, ему суждено стать одним из самых оживленных портов на азиатском континенте. Этот район развития представляет собой одну из стратегических экономических площадок не только Синьцзяна, но и всего Китая.
Я шагаю по мокрому снегу – сегодня прекрасный солнечный день, но к сумеркам температура быстро упадет до нуля, и снег замерзнет. За колючей проволокой простирается Казахстан, который, как я видел прошлым летом в городе Алтай, представляет собой степь, похожую на пустошь, усеянную дикими, стихийно растущими деревьями. Здесь не видно никаких зданий, кроме нескольких наблюдательных вышек; место напоминает бесконечный пустырь.
Мне рассказали, что ближайший город находится в 35 километрах и называется Royal Kent – название звучит настолько непривычно, что в него сложно поверить. Но этого города на карте тоже нет. Как, впрочем, нет и крошечной деревушки с россыпью крестьянских домов, которая, увиденная с ивовой дороги, вдруг напомнила мне сельскую местность в регионе Венето.
Здесь, в одном из таких домиков, мы наслаждаемся чаепитием, лакомясь сухофруктами и печеньем в гостях у семьи Урлыбека, казахского пастуха-фермера. Мы располагаемся на полу, на мягких коврах, разувшись по местному обычаю, и спустя некоторое время я уже не знаю, куда девать ноги. Пока его жена хлопочет у чугунной печи, помешивая ароматный чай с молоком и маслом, я веду беседу с хозяином через своеобразный треугольник переводчиков: я говорю по-английски, Лу Синь переводит на китайский для Нурзата, который, в свою очередь, доносит мои слова до казаха, и ответ возвращается ко мне тем же путем: казахский-китайский-английский.
Урлыбек – весьма приятный тип, худощавый, с орлиным носом и лазурными глазами, искрящимися на его загорелом, изборожденном морщинами лице, после лета, проведенного высоко в горах за выпасом отар и стад. Ему уже перевалило за шестьдесят. Жизнь в этих краях, должно быть, нелегка, особенно летом, когда он вместе с женой и овцами перебирается в горы. У пары трое детей: две дочери и сын. Мальчик живет с родителями, а девочки учатся в городе. Им предстоит поступление в университет, что станет довольно затратным для семьи, чей годовой доход, впрочем, составляет завидные 80 000 юаней (10 000 евро).
В самом сердце Кульджи, в безымянном квартале, типичном для китайских городов со смешением этносов, в уютной квартире с «турецкой» планировкой и пушистыми коврами, устилающими весь пол, меня с особым радушием встречает дружная уйгурская семья. Еще на пороге мы разуваемся, следуя местным обычаям. У двери предусмотрена специальная полка для обуви, куда мы водружаем свои ботинки, истоптанные на пыльных дорогах, а сами остаемся в носках, хотя гостеприимные хозяева и предлагают нам домашние тапочки. Непривычное поначалу хождение по мягким коврам сразу создает ощущение домашнего уюта и бодрости духа.
Хозяин – невысокий мужчина средних лет по имени Ахмаджан Мамджан, слегка полноватый, с короткой стрижкой и почти итальянской, южной физиономией. Его супруга Тургунай, с вьющимися волосами, румяными щеками и живыми карими
