История гарема - Джеймс Клуг
Однако королевские сыщики все же выследили ее и доставили назад, ко двору, где ее посадили в тюрьму.
Английская гувернантка отправилась повидать ее в Город женщин под вуалями, однако начальница тюремной стражи, которая получила прозвище Великая мать войны, отказала ей в свидании. Несмотря на это, мисс Леоновенс все же удалось получить разрешение присутствовать на судебном процессе. В состав суда входили как мужчины, так и женщины. Обвиняемая предстала перед судом в компании с двумя другими девушками того же возраста, которых арестовали в то же время, что и ее. Ее голова была обрита наголо. Волосы отсутствовали даже на бровях. Впалые щеки свидетельствовали о ее страданиях. Ее ноги и руки были закованы в кандалы.
На процессе выяснилось, что девушка совершила побег, переодевшись буддистским священником. Соответствующее одеяние ей принес мужчина, который был помолвлен с ней до того, как ее заметил король. Этот мужчина, будучи священником, сделал ее своей «ученицей». Его так же арестовали и подвергли пыткам, чтобы заставить признаться в совершенном им преступлении. Однако он отказался что-либо сказать. Его привели на заседание суда, чтобы он увидел, как пытают его бывшую возлюбленную. Пытки имели место прямо в помещении суда.
Девушку раздели догола, привязали к столбу и стали бить кнутом. Это было уже слишком для англичанки, чей авторитет к этому времени стоял уже так высоко, что она смогла остановить это бесчеловечное судилище, а затем обратилась к королю. Его величество милостиво согласился проявить милосердие. Он сказал, что прикажет освободить девушку и послать ее работать на рисовую мельницу.
Однако король оказался бесстыдным лжецом. Впоследствии мисс Леоновенс выяснила, что, как только она покинула кабинет монарха, в тот же день несчастную девушку и ее возлюбленного опять подвергли пыткам, а затем сожгли заживо на глазах у толпы. Кстати, казнь происходила неподалеку от дома, в котором жила гувернантка. Европейцы часто думают, что изменить модель поведения любого человека – дело достаточно легкое, и при этом совершенно не учитывают, что иррациональность, которую они намереваются скорректировать, уходит в дремучую глубину веков. Это все равно что пытаться выкопать секвойю детской лопаточкой, тем более если дело касается Востока. Какое бы обещание ни давал житель Востока, как бы торжественно ни клялся сдержать его, он никогда не будет чувствовать себя связанным им.
Восточный человек, да и великое множество других людей, как христиан, так и нехристиан, очень часто будет обещать все что угодно, лишь бы те люди, которые вмешиваются в его дела, пытаясь заставить его отказаться от своих намерений, оставили его в покое.
В то время побеги из Города женщин под вуалью случались довольно часто. Однако, как правило, в каждом случае проводились самые тщательные разыскные мероприятия, которые неизбежно оказывались результативными, и причем весьма скоро. Мисс Леоновенс приводит еще один интересный случай. С разрешения своей хозяйки невольница-мусульманка посещала магазин одного купца, находившийся за пределами Города. Торговец влюбился в нее и известил ее хозяйку о своем желании купить эту невольницу. Хозяйка даже и слышать не захотела о такой сделке. Тогда невольница сбежала и вышла замуж за торговца. Однако в конце концов хозяйке все же удалось вернуть себе рабыню, и ее муж ничего не смог с этим поделать.
Гарем сиамского вельможи отличался такой же продуманностью организации и строгостью порядков, как и гаремы турецкой знати. Однако, несмотря на меньшее количество женщин старших возрастов, что было, разумеется, преимуществом, он имел и недостаток. Молодые обитательницы гарема показались мисс Леоновенс очень недалекими. Впрочем, причиной тому были особенности национального темперамента, которые предписывали девушкам внешне всегда казаться веселыми и беззаботными. Говоря словами Ноэла Коуарда[118], это были «бедные маленькие богатые девочки».
Все менялось, когда они становились матерями. Тогда их поведение казалось англичанке положительно «благородным».
Город насчитывал около пятисот домов. Все это были прочные сооружения из камня. Поражало изобилие садов, озер, фонтанов и вольеров. То здесь, то там взору гостя представал деревянный театр. Улицы были узкими, и сверху над проходами были натянуты тенты базарного типа. Среди торговых заведений преобладали ювелирные лавки. У одного герцога, родственника короля, в этом районе был летний дом – высокое четырехэтажное здание с аркадами со всех сторон. Оно было построено целиком из дерева и украшено позолоченной резьбой. Воспитание и образование женщин осуществлялось через систему колледжей, в которых не было недостатка. Все профессии, требовавшие глубоких знаний, такие как медицина, правоведение, искусство и богословие, были уделом женщин. Можно было брать уроки актерского мастерства, танцев, музыки и пения. Обучение велось чисто на практическом уровне. Преподаватели не пользовались учебниками или какими-либо другими печатными пособиями, зато не гнушались прибегать к палке, наказывая своих учениц за лень и нерадивость.
Учительница показывала пример, а девочки подражали ей, как множество маленьких обезьян.
Некоторые ученицы, находясь еще в очень нежном возрасте, впитывали в себя столь много знаний, что положительно становились ходячими энциклопедиями. В то же время, однако, не упускалась из виду и главная причина их существования. В должное время им устраивали медицинский осмотр, их мыли, натирали благовонными мазями, массажировали, одевали в новые платья, причесывали, опрыскивали ароматической водой, украшали гирляндами цветов и торжественно отводили в «летний дом» того или иного вельможи.
Некоторые истории из жизни в сиамских гаремах буквально потрясают своей жгучей мелодраматичностью и могут соперничать в этом смысле с тем, что творилось в турецких аналогичных заведениях. Приключения Чой, в случае их экранизации в цвете с помощью стереофонии и всех прочих последних голливудских ухищрений, дали бы неслыханный кассовый сбор боссам американской кинопромышленности.
Когда Чой исполнилось десять лет, мать подарила ее королю в качестве танцовщицы. Девочку передали в руки развратной старой карги, занимавшей пост начальницы драматического департамента, которая научила ее сценической технике и, несомненно, еще кое-каким вещам, не значившимся в учебном плане. Класс, в котором училась Чой, состоял из семидесяти девочек, которых
