История гарема - Джеймс Клуг
Мужская аудитория, или скорее зрители в данном конкретном случае, была приведена этим непривычным раздеванием на публике – именно так, с их точки зрения, выглядел этот акт – в состояние такого возбуждения, что очень скоро дамы, отбиваясь от своих слишком ретивых поклонников, которые совершенно забыли, зачем именно они пришли на это собрание, носившее, кстати, политический характер, были вынуждены в полном беспорядке, с визгами и криками оставить помещение.
Реформы, однако, не затронули зенану, которая продолжала существовать наряду с совместными собраниями мужчин и женщин, на которых обсуждались темы, волновавшие иранское общество в то время. Таким образом, это обстоятельство, по словам тогдашнего европейского наблюдателя, «препятствовало прогрессу, тормозившемуся вездесущей стагнацией». И все же веселый нрав, ум и очарование, которые позднее путешественники с более непредвзятым суждением обнаружили у персидских женщин, служат лучшей характеристикой, нежели «стагнация», не говоря уже о более мрачных аспектах жизни в зенане, на которые, в частности, нередко намекали, хотя так и не описали их конкретно британские миссионерки. Быт и нравы гаремной жизни в Персии имели гораздо более приятные черты, в чем не приходится сомневаться. Мы имеем в виду шумные, веселые вечеринки, игру на музыкальных инструментах, а также серьезные занятия, такие как ткачество и ковроделие, которые прославили имя Персии во всем мире, и относительное отсутствие тех напряженных и зачастую смертельных интриг, имевших целью высокое положение и власть, которые омрачают историю турецких и египетских гаремов. Со времен Артаксеркса и до Резы-шаха[102] и Мосаддыка[103] персидские женщины в целом вели гораздо лучшее существование (и в целом похоже, что они заслужили свои привилегии), нежели большинство других женщин на Востоке и очень многие женщины на Западе.
Меланхолию, тупость ума и грубость нравов, которые обличали миссионеры, можно обнаружить в немалых количествах и в эмансипированных Европе и Америке, однако там все вышеперечисленные качества были бы усилены десятикратно, если бы европейским и американским женщинам пришлось жить в таких условиях, как и их сестрам на Востоке.
Однако мы не можем не учитывать того обстоятельства, что на всех отчетах и сообщениях миссионеров лежит печать их субъективного восприятия. Кроме того, они должны были оставаться в заданных рамках.
Цель, преследуя которую они отправлялись в Персию и другие восточные страны, оказалась бы совершенно бессмысленной с самого начала, если бы они были вынуждены признать, что обитательницы гаремов выглядят такими же беззаботными, сметливыми и скромными, как большинство европеек. Ведь тогда всякие попытки обратить их в религию, настолько чуждую их традициям и привычному образу жизни, что это не могло не ввергнуть их в конфликт с их мужьями, были бы не оправданы ничем и даже носили бы в какой-то степени аморальный характер. Именно поэтому почти все дамы из Европы не жалеют черной краски, чтобы нарисовать как можно более неприглядную картину и оправдать тем самым свое присутствие. Себя же они видят в роли благородных спасительниц. Но даже в этом случае их выдает их наивность, так как законченные лицемерки и фарисейки среди миссионерок все же встречаются довольно редко. Конкретные факты, которые они приводят, в большинстве своем опровергают их же ужасающие инсинуации. Кроме того, их незнание и полное игнорирование, особенно на первой стадии пребывания в Персии, восточного менталитета приводит к тому, что явный обман они принимают за чистую правд у.
Персидский юмор, являясь разновидностью мусульманского, более склонен к мистификациям и розыгрышам, причем персы стараются играть на тех чертах гостей с Запада, которые восточным людям кажутся маниакальными предрассудками. Одна персидская дама в беседе с британской проповедницей из промышленного города на севере Англии с типичной для персиянок простодушной откровенностью случайно упомянула о своих менструальных циклах и, заметив на лице своей собеседницы неприкрытый ужас и отвращение, решила помучить ее. Все то время, пока миссионерка оставалась у нее в доме, то есть до конца дня, персиянка то и дело возвращалась к этой теме. В другом аналогичном случае другая персиянка, дав такое же откровенное и равно достойное порицания описание особенностей поведения своего мужа в интимные моменты, пошла дальше и обогатила свое повествование такими экстравагантными деталями подобного же характера (которые, разумеется, являлись чистейшей выдумкой, однако лукавая хозяйка уверяла, что видела все собственными глазами), что миссионерка поспешно оставила гостеприимный дом и больше не возвращалась, каковую цель персиянка, возможно, и преследовала.
Помимо этого неискоренимого пристрастия к шуткам, обитательницы персидских гаремов отличались склонностью к богемному стилю в одежде, что приводило к разного рода непристойностям, которые часто ставили в неловкое положение даже наиболее покладистых и терпимых гостей из Европы.
Свои родительские и родственнические чувства эти женщины могли порой выражать с экспансивностью, которая по западным меркам выходила за рамки приличий. Как и в Европе, здесь любили показывать младенцев подругам, пришедшим в гости. При этом по кругу пускалась трубка длиной фута в два и подавался чай в крошечных стаканах. Однако в Европе тетушка не стала бы задирать рубашонку пухлому младенцу, чтобы запечатлеть поцелуй на тех частях его тела, которые обычно не выставляются на всеобщее обозрение. Однажды подобная сцена – о, ужас! – разыгралась в присутствии почтенных дам из Англии, которым стоило немалого труда скрыть свою смешанную реакцию шока и веселья от их очаровательных хозяек.
Глава 8. Компании в восточной Индии
До того как в Индию пришли мусульмане, ее жители, как и во всех цивилизованных странах в тот период, брали себе столько жен, сколько могли прокормить. Соответственно, те, кто в материальном отношении был хорошо обеспечен, обзаводились гаремами и потому, когда они увидели, что мусульманские захватчики практикуют то же самое, это не удивило их ни в малейшей степени. Однако во многих частях Индии отношение мужчины к женщине было гораздо менее уважительным, чем в Персии или у арабов. Даже в наши дни индуизм[104], в отличие от ислама, не во всех случаях признает право женщины наследовать имущество.
Несмотря на это, женщина, исповедующая индуизм, в целом более грамотна, умна и инициативна, чем мусульманка. Возможно, причина в том, что религия, которую она исповедует, сковывает ее в меньшей степени. В любом случае она менее консервативна, более непостоянна и готова к переменам, чем мусульманка. Поэтому индийская зенана в районах с
