История гарема - Джеймс Клуг
Айме дожила до того времени, когда стала свидетельницей ухода Наполеона с политической сцены, чему она по мере своих сил способствовала, находясь в стенах старого сераля в Константинополе. Не приходится сомневаться, что она умерла, испытывая глубочайшее удовлетворение. Ведь оскорбление, нанесенное ее подруге, не осталось неотомщенным. Смерть Айме последовала в 1817 г. Махмуд II вплоть до самой своей смерти в 1839 г. продолжал усердно трудиться над реформированием своей страны по западному образцу, и не будет преувеличением сказать, что он проложил путь реформам Мустафы Кемаля, которые были реализованы почти целый век спустя.
Более объективное исследование подробностей быта султанского гарема стало возможным лишь после того, как в 1909 г. был низложен последний султан Абдул-Гамид II. Всякие субъективные и предвзятые суждения распространялись в Европе в течение многих веков до этого, но теперь их сравнили с сухими фактами. Этим слухам зачастую не верили, ибо западному наблюдателю они казались совершенно невероятными. Однако очень многие из них подтвердились после того, как был распущен султанский гарем, в котором к тому времени обитало около четырехсот женщин и свыше сотни евнухов. В период расцвета Османской империи количество жен и наложниц превышало тысячу человек, а количество евнухов достигало восьмисот.
Мистер Фрэнсис Маккуллах, которому частично принадлежит заслуга в собирании турецких сказок, цитировавшихся выше, написал книгу «Падение Абдул-Гамида» (1910), где дает красочное описание сцен в Константинополе, которыми сопровождался конец системы гаремов. Во всяком случае, для султанского гарема это был абсолютный крах.
«Одной из наиболее грустных процессий, – пишет он, – а таковых проявлений павшего величия на улицах города в те дни встречалось достаточно много, явилась та, что состояла из женщин гарема низложенного султана, и двигалась от Елдыза по направлению к дворцу Топкапы. Там были несчастные дамы всех возрастов, от пятнадцати до пятидесяти лет, и их было так много, что для перевозки их и их прислуги потребовалась тридцать одна карета. Часть этих женщин отправили в старый сераль в Стамбуле, однако этот дворец, в котором жили султаны на заре Османской империи, пришел в такой упадок, что разместить их в нем оказалось невозможным, и их доставили назад в Елдыз.
Наконец всех их собрали во дворце Топкапы в связи с одной из самых необычных церемоний, которые когда-либо там происходили. Турецкое правительство направило телеграфом уведомления в различные черкесские деревни в Анатолии, в которых говорилось, что любая семья, имеющая своих родственниц в гареме бывшего султана, вправе забрать их домой вне зависимости от того, были ли эти девушки первоначально проданы их родителями или же, как то имело место в нескольких случаях, взяты из их домов силой.
Вследствие этого большое число черкесских горцев в живописных одеяниях явилось в Константинополь, и в установленный правительством день их всем скопом доставили в старый дворец Топкапы, где в присутствии специальной правительственной комиссии их ввели в длинный зал, наполненный женами, наложницами и одалисками низложенного султана. Всем этим женщинам разрешили ради такого случая снять головные накидки. Последовавшая затем сцена не могла не тронуть сердце даже самого черствого человека. Дочери падали в объятия своих отцов, которых они не видели годами. Сестры обнимали братьев или кузенов, а в некоторых случаях встречались родственники, которые до этого никогда не видели друг друга и теперь могли прояснить свои родственные отношения посредством долгих взаимных объяснений.
Особенностью этой экстраординарной сцены, в не меньшей степени бросающейся в глаза, чем трогательные проявления человеческих чувств, был резкий контраст между нежной кожей и роскошными одеяниями женщин, с одной стороны, и обветренными, грубыми лицами плохо одетых горцев, которые прибыли туда, чтобы забрать их – с другой. И в некоторых случаях бедные родственники просто терялись, видя красивые ухоженные лица, изящные манеры и великолепные платья своих родственниц. Однако последние, похоже, были очень рады тому, что им представился шанс убраться подобру-поздорову отсюда, из столицы с ее неспокойной политической ситуацией. Не теряя времени, они упаковали свои пожитки и покинули пределы дворца, иногда перед тем, как сделать это, они сердечно прощались с другими одалисками. Количество невольниц, освобожденных таким образом, достигло 213.
Радостное воссоединение людей, происшедшее во дворце Топкапы, имело и свою грустную сторону, так как некоторым мужчинам так и не удалось найти тех, которых они искали. Одни девушки умерли, других казнили по приказу Абдул-Гамида, а третьи либо уехали вместе с низложенным султаном в изгнание в г. Салоники, или же перебрались в гаремы султанских принцев, которые увлеклись ими. Кроме того, к разочарованию немалого количества женщин, особенно тех, кто уже миновал свою первую молодость, оказалось, что за ними никто не приехал. Очевидно, их родственники умерли или эмигрировали. Нельзя исключить также и того, что их, возможно, не прельщала перспектива привезти в свои жалкие хижины, расположенные в горах и лишенные каких бы то ни было удобств, немолодых уже женщин, пристрастившихся к роскошной жизни, изнеженных и забывших язык своего детства».
Следует упомянуть об одном пикантном обстоятельстве, которым сопровождалось падение Абдул-Гамида, а именно затруднительном положении, в котором оказались черные евнухи, прятавшиеся в гареме в тот момент, когда дворец Елдыз был взят силами оппозиции. Женщины, находившиеся там, безусловно, знали о предстоящем освобождении и набросились на тех, кто так часто тиранил их в прошлом, изводя всякого рода мелочными придирками, и выгнали из здания своих бывших стражей, которые от страха совершенно потеряли голову. Эти женщины еще раз подтвердили то, во что верили лишь немногие европейцы, а именно: одалиска с ковыляющей походкой не нуждается в особом побуждении к действию и вполне способна вести себя очень решительно, если того требуют обстоятельства.
Им, разумеется, сильно повезло по крайней мере в одном – их жизнь протекала в обстановке внешней роскоши. Гаремы обычных подданных султана, как правило, состояли из крошечных комнатушек, узких коридорчиков, расшатанных лестниц, ванн из потрескавшегося мрамора, отдающих затхлостью шкафов, пустых дворов, окон, забранных крепкими решетками, и скрипящих, обитых железом деревянных дверей. Для этих мест распространенные в Европе представления о быте гарема, включающие прежде всего тайну, тишину, скуку и заточение, могли быть в некоторой степени оправданны. Однако в более процветающих заведениях, и в особенности в султанских, на смену этим понятиям приходили интриги, оппортунизм, расточительство и богатство.
Французский путешественник XVIII в. Флашат увлекательно повествует о знаменитых праздниках тюльпанов, устраивавшихся во времена Махмуда I, того самого озорного султана, который так ловко подшутил над своими наложницами, заменив
