Венская партия - Иван Иванович Любенко
— Я бы хотел осмотреть его вещи.
Инспектор подошёл к небольшому пузатому шкапу времён Луи Бонапарта, открыл со скрипом дверцу и, выдвинув ящик, указал рукой:
— Вот, извольте. Только это и осталось в десятой кабинке: бельё, носки, сорочка, пустое портмоне и в нём визитная карточка.
— Я могу это забрать?
— К сожалению, пока идёт дознание, это невозможно.
— Не удивляет ли вас отсутствие других предметов одежды?
— Нисколько, — невозмутимо ответил полицейский. — Ясно, что в десятую купальную кабинку наведался вор.
— Я проделал весь маршрут пропавшего дипломата: Вена — Триест — Фиуме. И мне известно, что в Фиуме он был не один, а с дамой. Вероятнее всего, она снимала соседнюю, одиннадцатую кабинку. Почему она не проявила ни малейшего беспокойства, когда её спутник не вернулся?
Сыщик, расправив усы, сказал:
— Да, её зовут Амелия Хирш.
— Вы нашли её?
— Она живёт в Вене. Я послал телеграмму в столичное полицейское управление, чтобы её допросили на предмет знакомства с господином Шидловским. Но ответа пока нет.
— Могу ли я узнать её адрес?
Полицейский вынул из стола записную книжку, полистал её и прочитал:
— Элизабетштрассе, 17, квартира 10. Вы хотите с ней встретиться?
— Возможно.
— Тогда давайте договоримся: я вам её данных не давал. Вы получили их в адресном столе, хорошо?
— Да, не беспокойтесь.
— Чем я ещё могу вам помочь?
— Видите ли, в чём дело, господин старший инспектор…
— Обращайтесь ко мне проще — инспектор, — перебил Ардашева сыщик. — Это экономит время, да и выговорить проще.
— Как будет угодно. Итак, вчера я решил искупаться на том же пляже, где десять дней назад пропал Шидловский. Я взял тринадцатую кабинку и поплыл в море. Неожиданно в мою купальню заглянул вор. Я застал его уже при выходе. У нас завязалась схватка. Ненароком я сломал ему челюсть и допросил. Он признался мне, что двадцатого июня он обчистил кабинку русского дипломата и взял часть вещей: туфли, брюки, жилетку, шляпу, галстук, пиджак, серебряный портсигар с изображением Адмиралтейства в Петербурге, серебряные запонки и деньги, коих он насчитал двадцать две кроны. По его словам, там не было ни часов, ни паспорта, ни очков. И это при том, что Шидловский был близорук и часы у него наверняка были. У всех русских дипломатов они есть. Одежду он продал, а запонки и портсигар сдал в комиссионку «Юхансона». Я только что оттуда. Запонки уже купили, а вот портсигар достался мне.
Ардашев вынул серебряную вещицу и положил на стол рядом с газетой, где был изображён повесившийся отставной капитан Людвиг Пичлер.
— Это говорит о том, что вор не соврал. Часов не было и паспорта тоже.
Полицейский повертел портсигар в руках, заглянул во все отделения и сказал:
— Мне придётся изъять это вещественное доказательство и допросить вас.
— Я бы рад, да только вы не имеете права этого делать, так как я обладаю дипломатической неприкосновенностью. А портсигар я купил. Он мой. У меня и квитанция имеется.
— Да-да, — согласился сыщик. — Я об этом не подумал.
Полицейский вернул вещь и спросил:
— Но почему вы не сдали жулика в полицию?
— Ему удалось сбежать.
— Вы сказали, что купили портсигар у «Юхансона», и этого мне достаточно. Через них я выйду на вашего вора. Не желаете ли написать прошение о возбуждение уголовного дела по факту покушения на кражу?
— Нет. Я рассказал вам эту историю лишь для того, чтобы стало ясно, что господин Шидловский, приехавший в Фиуме утром, не мог быть без очков, часов и паспорта. Кроме того, насколько я знаю, у него были с собой некоторые документы. Вероятно, он прибыл с саквояжем.
— Не пойму, к чему вы клоните, господин Ардашев.
— Вы не пытались узнать, в какой гостинице он поселился?
— Естественно, я это сделал сразу же. Оказалось, что ни в какой.
— Куда же тогда делся саквояж?
— Намекаете на камеру хранения? — догадался полицейский.
— Именно. Зачем идти на пляж со всеми вещами, если их можно оставить на железнодорожном вокзале?
— Полагаете именно там находятся его часы, очки и паспорт?
— Мне не остаётся ничего другого, как остановиться на этой гипотезе. И на вашем месте я бы проверил эту догадку. Готов составить вам компанию и прямо сейчас отправиться на вокзал.
— Хорошо, ждите меня улице. Я велю приготовить экипаж.
Глава 11
Камера хранения
Дорога на станцию заняла ровно столько времени, сколько потребовалось инспектору, чтобы, достав табакерку, раскатать между пальцами пахучее зелье, не спеша набить им нос, оглушительно прочихаться и, крякнув от удовольствия, высморкаться в платок, а затем промокнуть другой стороной платка влажные от слёз глаза и, расправив усы, избавиться от застрявших в них коричневых крупинок.
— Приехали, — слезая с коляски, сообщил полицейский и зашагал в здание вокзала.
Клим последовал за ним.
Похоже, Франца Ковача в этом городе знали многие. А те, за кем водились мелкие грешки, боялись его и подобострастно кланялись при встрече. Именно заискивающий страх был написан на лице кладовщика камеры хранения, увидевшего полицейского.
— Добрый день, господин старший инспектор! Как ваши дела?
— У меня-то хорошо. А вот как они идут у тебя, Иштван, мы сейчас проверим. Дай книгу приёма.
— Прошу вас, господин старший инспектор. Какое число вас интересует? — слегка пригибаясь, чтобы сравняться с полицейским, выговорил высокий и худой человек с усами трапецией, бакенбардами и бритым подбородком, он был одет в костюмную пару.
— Двадцатое июня. Фамилия Шидловский.
— Поляк, что ли?
— Нет, русский.
— Так-так. Смотрим… Сдал саквояж двадцатого июня. Выдана квитанция № 602-06-93.
— Подай-ка нам его для осмотра. И быстро!
— Не могу…
— Что значит не могу? — сузил глаза полицейский.
— Он выдан.
— Когда? Кому?
— А вот тут значится: дата выдачи — 29 июня. Получатель: предъявитель квитанции № 602-06-93.
— Его что, второго дня забрали?
— Точно так. Я ещё квитанцию и подшить не успел.
— А ну дай!
— Извольте.
— Что за чёрт? Как это могло быть? — поднеся к глазам кусочек жёлтой бумажки, вымолвил сыщик. — А лицо этого человека можешь описать? Как он выглядел?
— Господин такой…
— Ясно, что не
