Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай
Юэ Юнь достал связку монет и протянул ее Гун Чжи:
– Эти деньги мне дала бабушка на дорогу вместо амулета. Пусть они останутся у вас в знак того, что, как только настанет мирное время, я приеду за невестой.
Юэ Юнь еще одну ночь провел в усадьбе Гунцзячжуан, а наутро распрощался с радушными хозяевами и снова пустился в дорогу.
А теперь возвратимся к Ню Гао. В пятнадцатый день восьмого месяца он, грустный, сидел в шатре. К нему зашел Тан Хуай.
– Брат Тан, – сказал ему Ню Гао, – сегодня я хочу принести жертвы и поплакать на могиле Гао Чуна.
– Хорошо, я доложу юаньшуаю.
Когда Тан Хуай вышел, Ню Гао велел телохранителям приготовить вино, жертвенные кушанья и вечером отправился на могилу.
Преклонив колена, он принес жертвы и горько заплакал:
– О мой брат! О несчастный брат Гао!..
От рыданий в голове у Ню Гао помутилось, и он без чувств упал на могилу.
В этот день юаньшуай Юэ Фэй в сопровождении Чжан Бао выехал из лагеря, чтобы ознакомиться с расположением цзиньских войск.
– Ну и армия у чжурчжэней! – сокрушался он, когда они проезжали мимо лагеря Учжу. – Как же тут уберечь государя? В один прекрасный день кончится провиант, и все мы погибнем!
Возвратившись в лагерь, расстроенный юаньшуай удалился в шатер, приказав Чжан Бао выставить повсюду усиленную охрану.
Между тем император в монастыре Юйсюй отмечал праздник Середины осени. На столе были расставлены вино и закуски. С императором был только один Ли Ган.
– Мой верный друг! – сетовал Гао-цзун. – До чего же неласкова ко мне судьба! Отца и деда враги увели в неволю. Мне самому чудом удалось вырваться из рук чжурчжэней, переплыть реку и вступить на трон в Цзиньлине. Как будто все стало налаживаться, и тут опять в нашу землю вторгся Учжу. Если всемогущие духи не явят чудо, нам, видно, до конца дней не видать покоя!
Император горько заплакал. Ли Ган, как мог, его утешал:
– И все-таки, государь, судьба не лишила вас счастья. Пусть два старых императора в неволе, сидят в яме, но главное – они живы!
Как только Ли Ган упомянул о старых императорах, Гао-цзун зарыдал еще горестнее. Чтобы как-нибудь отвлечь его от грустных мыслей, Ли Ган предложил:
– Государь, вы помните изречение древних: «Сколько раз в жизни человеку удается видеть над собою полную луну»? Сегодня праздник Середины осени – не хотите ли полюбоваться луной? Может быть, это развеет вашу печаль?
– Я не против, – согласился император. – Только вы уж составьте мне компанию.
Ли Ган приказал подать коней. Они выехали за ворота монастыря и направились к храму Полководца огненных колесниц. Навстречу им вышел Тао Цзинь и осведомился:
– Осмелюсь спросить, куда направляется государь?
– Хочу спуститься с горы и полюбоваться луной.
– Простите, государь, но я не могу вас пропустить, иначе юаньшуай меня строго накажет! – набравшись смелости, сказал Тао Цзинь.
– Не бойся. Если он вздумает тебя наказывать, я заступлюсь, – пообещал император.
Тао Цзиню пришлось уступить. Гао-цзун и Ли Ган спустились к хребту Лист лотоса. Здесь их попытался задержать Чжугэ Ин.
– Не мешайте мне – я знаю, что делаю! – с недовольством сказал император. – Ничего со мной не случится.
Чжугэ Ину пришлось открыть проход в заграждениях на дороге. Когда император проехал, он шепнул Ли Гану:
– Великий наставник, прошу вас – присматривайте за государем! Возвращайтесь поскорее, появляться на глаза врагу опасно!
Ли Ган в знак согласия кивнул.
Когда государь и его наставник спустились к подножию горы, Ли Ган придержал коня и обратился к Гао-цзуну:
– Взгляните, государь! Отсюда стан чжурчжэней виден как на ладони!
Император остановился…
А в лагере чжурчжэней в это время произошло следующее. Учжу тоже залюбовался необыкновенно яркой луной и предложил своим военачальникам выехать на прогулку. Подъехав к подножию горы, они услышали неподалеку голоса. Учжу поспешил укрыться в тени скалы и прислушался. Это же голос ненавистного Кан-вана!
– Он здесь! – шепотом сказал Учжу военному наставнику. – Я сейчас подкрадусь и схвачу его. А вы скачите в лагерь за воинами – будем брать гору!
Хамичи удалился.
Учжу стал осторожно пробираться среди скал поближе к Кан-вану. Тот в это время как раз проклинал его.
– Эй, ничтожество! Ты еще смеешь оскорблять людей! – во все горло рявкнул Учжу и выскочил на освещенное луной место. – Берегись!
У Гао-цзуна и Ли Гана от страха душа ушла в пятки. Они повернули коней и пустились наутек. Учжу преследовал их по пятам. Чжугэ Ин сверху заметил погоню и преградил дорогу преследователям. В это время один из младших военачальников бросился в шатер Юэ Фэя.
– Господин юаньшуай, беда! Государь самовольно поехал на хребет Лист Лотоса! Учжу лезет на гору!
Встревоженный Юэ Фэй крикнул, чтобы ему подали коня, но Чжан Бао доложил:
– На вашем коне молодой господин Чжан Сянь поскакал спасать государя!
Юаньшуай бросился к воротам лагеря пешим…
Дело в том, что в спешке Чжан Сянь перепутал коней и вскочил на коня Юэ Фэя.
Отряд Чжугэ Ина к этому времени был разбит чжурчжэнями, император вот-вот мог попасть в плен. Чжан Сянь вскинул копье и с ходу налетел на Учжу. Тот едва успел уклониться от удара – острие копья разорвало ему ухо…
Едва Юэ Фэй выбежал за ворота, как увидел скачущего ему навстречу Гао-цзуна.
– Государь, вас, наверное, напугали! – воскликнул юаньшуай и, обращаясь к Ли Гану, добавил: – Великий наставник, вы самый близкий государю человек! Как же вы разрешили ему гулять в таком опасном месте?
– Виноват, простите! – пробормотал смущенный Ли Ган.
А в это время Чжан Сянь преследовал Учжу и, когда тот укрылся в своем лагере, ворвался во вражеский стан следом за ним, избивая всех, кто встречался ему на пути. Учжу бежал в тыловой лагерь. Чжан Сянь хотел было продолжать преследование, но тут раздались удары барабана, возвещая об окончании второй стражи, и молодой человек повернул обратно, чтобы доложить юаньшуаю о своем подвиге.
Пока происходили все эти события, Ню Гао в беспамятстве лежал на могиле Гао Чуна. Вдруг возле самого его уха раздался голос:
– Брат Ню, вставай и соверши подвиг!
Ню Гао мгновенно очнулся, вскочил на коня и выхватил свои сабли. Воины, оборонявшиеся на склоне горы, решили, что он едет в бой по приказу юаньшуая, и поэтому не стали его задерживать.
Когда Ню Гао ворвался в неприятельский лагерь, чжурчжэни доложили о нем Учжу.
– Этот черномазый ни во что
