Пять пьес о войне - Наталия Лизоркина
НАДЕЖДА. Блин, такая достача.
Надежда не выпив поставила рюмку на стол, достала телефон, ищет номер. Павел взял банку с водой плеснул в мангал.
ГАЛИНА. Ну достача, конечно. Ты б тоже была бы достача.
НАДЕЖДА. Я бы не была.
ГАЛИНА. Была бы, Надя, была.
НАДЕЖДА. Откуда ты знаешь, мама?
Надежда ждет ответа, в телефоне длинные гудки.
ГАЛИНА. Знаю, Надя.
НАДЕЖДА. Ну нет, не поднимает, видишь?
Надежда показала Галине телефон, потом убрала его.
НАДЕЖДА. Вот, мама, Паша может рассказать тебе щас, мама, ничего нельзя ни со счетами, ни с чем.
ПАВЕЛ. Да нет, Надюшкин, нет, не в том дело. Не поднимайте вы паники. Все можно.
НАДЕЖДА. Ну были же очереди за валютой, Павлик.
Павел не ответил, перевернул шампур.
НАДЕЖДА. Я понимаю твою позицию — очень много вранья. Но вода — это вода, а хлеб остается хлебом. Хорошо, в чем-то я согласна, но что ты хочешь сказать, людей у нас не арестовывали пачками?
ПАВЕЛ. Арестовывали.
Надежда отпила из рюмки бальзам.
ГАЛИНА. Надя, еще раз набери.
НАДЕЖДА. Дай мне спокойно провести вечер, мама.
ГАЛИНА. А что ты мне так отвечаешь, Надя?
НАДЕЖДА. Как я отвечаю?
ГАЛИНА. Как будто я твой первый враг. Мужу твоему враг, тебе враг, так, может, мне скорей на тот свет уже лечь?
НАДЕЖДА. Да живи ты сто лет, мама.
Надежда отпила из рюмки бальзам, повернулась, с рюмкой в руке смотрит на мангал.
ГАЛИНА. Тогда набери мне. А нет, сходишь и посмотришь.
НАДЕЖДА. Сходишь и посмотришь сама.
ГАЛИНА. Я бы сходила Надя, понимаешь. Только сил нет. А как говно убирать за всеми, так он один, Сергей.
НАДЕЖДА. Да сколько можно уже? Ты меня с этим говном уже достала.
ГАЛИНА. Достала?
НАДЕЖДА. А как это можно назвать, мама?
ГАЛИНА. Потому что, Надя. Не думаете ни о чем.
НАДЕЖДА. А что я думать должна? Меня кто-нибудь спросил, когда ставили его? Меня поставили перед фактом.
ГАЛИНА. Ладно, Надя. Ну ты пойдешь или мне идти?
НАДЕЖДА. Ай, все, лучше сходить, чтоб ты отстала наконец уже.
Надежда поставила рюмку на стол.
ГАЛИНА. Вот и отстала, понимаешь. А за это время уже можно было сходить тысячу раз и вернуться.
Надежда ушла.
ПАВЕЛ. Сергей тоже на кнопочки нажимает, кстати.
ГАЛИНА. Ты себя с моим Сергеем даже не сравнивай.
ПАВЕЛ. Боже упаси.
ГАЛИНА. Ты ему в подметки не годишься, моему Сергею, понимаешь?
ПАВЕЛ. Вы очень плохо обо мне думаете.
ГАЛИНА. Да что ты говоришь?
ПАВЕЛ. Да. Если бы знали, так не думали.
ГАЛИНА. А по-моему, я тебя знаю очень хорошо. И давай лучше не будем.
ПАВЕЛ. Да, лучше не будем давайте.
ГАЛИНА. Вот и все. Куда не кинь, везде сикись-накись.
ПАВЕЛ. Вы это про меня щас?
ГАЛИНА. Про себя (встает, морщится). Ой. Ой.
Галина ушла. Павел переворачивает шампура. Надежда вошла в дом и остановилась.
НАДЕЖДА. Сергей, ты дома? Сергей?
Надежда прошла дальше в дом. Вошла Галина, остановилась, опирается на палку. Вошла Надежда.
ГАЛИНА. Надя, ну что?
НАДЕЖДА. Ну нет его.
ГАЛИНА. И на втором этаже ты посмотрела?
Вошел Павел и, не останавливаясь, прошел дальше в дом.
НАДЕЖДА. Смотрела.
ГАЛИНА. Я так и знала.
НАДЕЖДА. Пойдем, мама, за стол.
ГАЛИНА. Может, он где в огороде, Надя?
НАДЕЖДА. Я не знаю, мама.
ГАЛИНА. Такой дерганый, нервный.
НАДЕЖДА. Он уже второй год такой.
ГАЛИНА. Нет, Надя, ну что ты, я же вижу.
НАДЕЖДА. Ты идешь или нет?
Вошел Павел с банкой пива, идет, не останавливаясь.
ГАЛИНА. Паша, ты же был дома, когда он был?
Павел остановился.
ПАВЕЛ. Ну был.
ГАЛИНА. И что, ты не видел, куда он пошел?
ПАВЕЛ. Видел.
ГАЛИНА. И куда?
ПАВЕЛ. А я откуда знаю?
ГАЛИНА. Паша, стой. Куда он пошел?
ПАВЕЛ. На станцию, может.
ГАЛИНА. Почему ты так решил? Он был с вещами своими, при нем был рюкзак?
ПАВЕЛ. Был вроде.
ГАЛИНА. Еб твою мать! А почему ты мне сразу не сказал?
НАДЕЖДА. Мама, да перестань ты, при чем здесь Павлик?
ГАЛИНА. Тише, Надя! Ты видел, что он ушел, почему ты мне не сказал?
ПАВЕЛ. А меня кто спросил? (ушел)
НАДЕЖДА. Ты идешь за стол, мама?
ГАЛИНА. Иди.
НАДЕЖДА. А я тебе что плохого сделала?
ГАЛИНА. Ничего. Все, Надя, иди. Иди к мужу, идите, ешьте шашлыки.
НАДЕЖДА. А ты что будешь делать?
Галина молчит.
НАДЕЖДА. Будешь одна здесь стоять?
ГАЛИНА. Иди, Надя, все, я разберусь.
НАДЕЖДА. Уже давление?
ГАЛИНА. Все, Надя, я сказала.
НАДЕЖДА. Ай, как хочешь (ушла).
Галина прошла вглубь дома, вернулась с телефоном, остановилась и набрала номер, ждет ответа.
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. Да?
ГАЛИНА. Алло, Володя, привет. Это Галя Красовская, соседка твоя по даче.
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. О, привет, подожди… да, говори, ну?
ГАЛИНА. Володя, скажи мне, пожалуйста, ты Веру свою поедешь на станцию забирать сегодня, или она уже, может, приехала?
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. Галя, она еще вечером вчера приехала.
ГАЛИНА. А, ну ладненько тогда.
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. Может, позвать ее?
ГАЛИНА. Да нет, пусть отдыхает, Володя.
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. А что ты хотела?
ГАЛИНА. Да ничего, раз никто не едет. Пока, Володя.
ГОЛОС ВЛАДИМИРА. Пока.
Галина убрала телефон.
ГАЛИНА. Ой, господи, помоги мне.
Галина ушла. Сергей прошел в здание станции и, не снимая с плеч рюкзак, сел на скамейку. Подъехала электричка, Сергей обернулся на звук, повернулся обратно, электричка уехала. Сергей сидит на скамейке. Вошла Галина, увидела Сергея, остановилась. Сергей обернулся.
СЕРГЕЙ. Мама! (поднялся) Стой, не иди.
Сергей пошел к Галине. Галина, беззвучно смеясь, прижала руку к груди. Сергей подошел, подставил руку.
СЕРГЕЙ. Ой, мама, мама…
ГАЛИНА (схватила Сергея за рукав). Сынок, не волнуйся, я приползла (ткнулась в Сергея лбом).
СЕРГЕЙ. Нет слов, понимаешь?
Галина и Сергей пошли к скамейке.
ГАЛИНА. Разве это хожу? Я ползаю.
СЕРГЕЙ. Что-то мало верится (остановились возле скамейки). Садись. Спринтер.
ГАЛИНА. Спринтер, говоришь (села на скамейку).
СЕРГЕЙ. Я тебя буду ругать, мама.
ГАЛИНА. Госпидя.
СЕРГЕЙ. Вот и госпидя. Будет госпидя тогда. Столько шла, мама!
ГАЛИНА. Сынок, ну что я, уже совсем немощь старая, по-твоему?
СЕРГЕЙ. Мама, по мне — сто лет.
ГАЛИНА. Ну-у. Хотя б девяносто, как бабушка.
СЕРГЕЙ. А лучше
