Пять пьес о войне - Наталия Лизоркина

Сергей отвернулся, вышел из дома. Павел поставил банку с пивом и рюмку возле ног, достал пробку из бутылки с бальзамом, выпил, закрыл бутылку, взял банку с пивом, рюмку, вышел из дома. Надежда остановилась, повернулась, Галина идет к ней.

НАДЕЖДА. Ну что, все норм?

ГАЛИНА. Что ты говоришь?

НАДЕЖДА. Обопрись уже, немощь.

ГАЛИНА (усмехнулась). Ой, Надя, говоришь, немощь.

Галина оперлась на руку Надежды, прошли к столу. Галина поставила палку, села на лавку. Вошел Павел, прошел к столу, поставил банку с пивом, рюмку, бутылку с бальзамом.

НАДЕЖДА. А мы, Пашуша, ходили в туалет с мамой.

ГАЛИНА. Надя, ну. Такая ты интересная!

НАДЕЖДА. Ой, мама.

ПАВЕЛ. Да бросьте вы.

Павел подошел к мангалу.

НАДЕЖДА. Что, Паша, подгорели, пока мы ходили?

ПАВЕЛ. Все в норме (переворачивает шампуры).

НАДЕЖДА. Ну что, Финляндия в НАТО?

Павел не ответил, возится с шампурами.

ГАЛИНА. Знаешь, Надя, я тебе так скажу, если пенсия в этом НАТО больше, чем у меня, так возьмите меня в это НАТО. Что, я не права, Надя?

НАДЕЖДА. Я вообще не знаю, мама, на эту пенсию как живешь ты.

ГАЛИНА. Ну вот так и живу. Как и все.

ПАВЕЛ. Булькни, Надюшка. Плеснуть?

НАДЕЖДА. Немножко только, Павлик.

ПАВЕЛ. Ага. Щас сделаем.

Павел подошел к столу, открыл бальзам, налил в рюмку.

НАДЕЖДА. Мама, ты выпьешь легенького?

ГАЛИНА. Надя, зачем ты мне предлагаешь? Ты же знаешь, что я не пью, Надя.

НАДЕЖДА. Так оно ж слабенькое (отпила глоток из рюмки).

ГАЛИНА. Я ни слабенькое, ни крепенькое, никакое.

ПАВЕЛ (обратился к Надежде). Оно?

Надежда, не ответив, отпила из рюмки. Павел открыл банку с пивом, пошел, на ходу отпил, остановился возле мангала. Надежда с рюмкой бальзама подошла к нему. Павел и Надежда стоят возле мангала, пьют свои напитки и смотрят на огонь.

ПАВЕЛ. Щас пенсия никому не нужна.

ГАЛИНА. Ну как это, пенсия не нужна? Вот сидим мы на этой пенсии. А у тебя где пенсия?

ПАВЕЛ. Так у Сергея тоже пенсии нет.

ГАЛИНА. И у Сергея нет.

ПАВЕЛ. А я и не жду пенсии. И оформлять не буду никогда.

ГАЛИНА. Ты знаешь, так говорил когда-то мой муж.

ПАВЕЛ. Вот вы можете зарабатывать бешеные деньги. В интернете.

ГАЛИНА. Ага. Один дурак говорит, десять таких же слушают.

ПАВЕЛ. Вот только на кнопочки нажимайте.

ГАЛИНА. Слушай, если все будут нажимать на кнопочки, то кто за эти кнопочки будет платить? Я нажимаю, ты нажимаешь, Надя нажимает, все нажимают. А кто хлеб будет растить? Кто на тракторе ездить будет? Ага. Так что не говори ты. И где они, твои бешеные деньги?

Павел достал из кармана карточку.

ПАВЕЛ. Вот здесь.

ГАЛИНА. И сколько здесь?

ПАВЕЛ. Ноль (положил карточку обратно).

ГАЛИНА. А почему?

ПАВЕЛ. В смысле?

ГАЛИНА. Ну вот и в смысле. Ты что, перевел их в дорогую квартиру, в машину, в собственное дело? Почему у тебя там ноль?

ПАВЕЛ. Я не понял.

ГАЛИНА. А что тут непонятного, Паша? Все понятно.

ПАВЕЛ. Вы в современной жизни ничего не понимаете, вы уже устарели.

ГАЛИНА. Хорошо, что вы понимаете все. Однако, поверь ты мне, еще кое-что смыслю. А то, что вы сидите в своих интернетах этих и лясы точите до двенадцати, а то и до часу. А Надя не спит, идет ко мне спать. И слышу про что, понимаешь.

ПАВЕЛ. Вы сами не хотите про это разговаривать.

ГАЛИНА. Про что, про войну? Да, не хочу. Имею право. Можно найти много других тем для разговоров. После войны люди в семьях по пять детей и рожали и воспитывали, и никто с голода не умирал. Что, не так? Я не права? Ну что, я не права, Надя? Ну, наверное, одни ж там идиоты и дураки в этой Украине?

НАДЕЖДА. Я не лезу, мама, вы общаетесь.

ГАЛИНА. Конечно, я права. Что, я не права, Паша?

ПАВЕЛ. Я не знаю.

ГАЛИНА. Что значит «не знаю»? Дураки, да? А я знаю. И Маша, моя подруга из-под Киева родом, уж поверь ты мне, далеко не дура. И что мне теперь, не здороваться с ней, не созваниваться? С Таней Демидовой, с которой мы 40 лет вместе проработали, тоже не общаться?

ПАВЕЛ. Это личное дело каждого.

ГАЛИНА. Конечно. Конечно. А нажимать на кнопочки, да под водочку с такими же может любой дурак.

ПАВЕЛ. Хорошо, тупой я, блять, все.

НАДЕЖДА. Мама, ты не права щас. Если бы ютуб монетизацию не закрыл, у Паши уже было 10 тысяч подписчиков.

ПАВЕЛ. Да ладно, Надя, проехали, все. Это как с моим батькой, это бесполезно (поправил шампур).

НАДЕЖДА. Павлик, что значит «проехали»?

ПАВЕЛ. Надюшкин, ни о чем.

ГАЛИНА. Шашлык скоро будет готов? Я тебя спросила, Павлик. Или я со стенкой разговариваю щас?

ПАВЕЛ. Скоро.

ГАЛИНА. Так ты ответь… Тогда из-за чего весь этот конфликт, по-твоему?

ПАВЕЛ. Еще раз повторяю для одаренных: вы сами не хотите про это разговаривать.

ГАЛИНА. Я не говорила, что ты последний, Паша. Я этого никогда не говорила.

ПАВЕЛ. Из ваших слов это вытекает.

ГАЛИНА. Ой, ладно, вытекает, значит, вытекает!

ПАВЕЛ. Я вообще никого не сужу, никогда, как это батька мой делает.

ГАЛИНА. Надя, сходи, пожалуйста, позови Сергея.

Павел допил пиво, поставил банку.

ГАЛИНА. Ты слышишь, Надя?

НАДЕЖДА. Мама, сиди, успокойся.

ПАВЕЛ. Налить, Надя? Немножко, давай.

Павел взял у Нади рюмку, пошел к столу.

НАДЕЖДА. Тебе, Паша, надо к Жене, к соседу, вы найдете общий язык насчет Украины с ним.

ПАВЕЛ (наливает в рюмку бальзам). А что он, наш тоже, да?

НАДЕЖДА. Ну он тоже считает, как ты.

ГАЛИНА. А что Женя говорит, Надя?

НАДЕЖДА. Он говорит: «Я понимаю Путина».

ГАЛИНА. И правильно говорит, и правильно говорит, Надя.

ПАВЕЛ. Я тоже так считаю (взял рюмку, понюхал). Попробовать можно? (выпил бальзам из рюмки).

НАДЕЖДА. Я, Павлик, поэтому и сказала, что вы с ним общий язык и найдете.

ПАВЕЛ (наливает в рюмку бальзам). Ах, вкусно как.

ГАЛИНА. В кои-то веки хоть в чем-то, Паша, мы с тобой сошлись.

ПАВЕЛ. Это да.

Надежда подошла к столу, взяла рюмку. Павел пошел к мангалу.

ГАЛИНА. Надя.

НАДЕЖДА. Что, мама?

ГАЛИНА. Ну Надя.

НАДЕЖДА. Ну что, мама, что?

ГАЛИНА. Ну сходи, позови. Ты думаешь, я просила бы тебя? Да если бы могла сама, я