Кузя - Виктор Александрович Блытов
– Вот именно, враг ваш Гусаченко и здесь сейчас законы военного времени и по этим законам я могу отстранить от командования и вас и расстрелять в случае необходимости на месте! – выпустил опять дым к потолку генерал-лейтенант и стряхнул пепел на пол.
Алексей поморщился от подобных слов и действий. Он сам не курил и никому не позволял до этого курить в своем кабинете, а здесь … Он отвернулся, чтобы не видеть этого.
– Чего морду воротишь, подполковник? Не нравятся мои действия? Потерпишь, на то я и генерал, а ты пока подполковник и неизвестно сколько еще им будешь. А после моего разбора можешь и майором стать или того ниже! – генерал выпустил струю дыма в лицо Алексею, от чего тот поморщился, но сдержался.
Кузьма хотел что-то сказать, но его опередил жестом Вересов. Он встал, прошелся по комнате.
– Кузьма, иди в свою комнату и напиши подробную объяснительную записку о своих действиях за последние сутки! – мягко сказал Вересов.
Кузьма посмотрел на генерал-лейтенанта, ответил «Есть!», улыбнулся и вышел из кабинета.
– Вы куда его отпустили без конвоя? Он же сбежит или бунт поднимет? Вы соображаете, что делаете? – задохнулся от гнева генерал-лейтенант.
– Можете не беспокоиться! Кузьма Степанович исполнительный офицер и пойдет туда, куда я ему приказал! Я отвечаю за его поведение! – опять спокойно сказал Вересов, садясь на свое место. Было видно, чего стоит ему его сдержанность, лицо его порозовело, скулы напряглись, а кулаки невидимо сжались добела. – Разрешите пойти на узел связи и получить подтверждение ваших полномочий?
– Не разрешаю! Вам что, мало того, что я вам предъявил? И то, что пришло вам по связи, должно снять все вопросы!
– Если бы вы не выходили за рамки уставов и полномочий по отношению к офицерам ГРУ, я бы не стал этого делать, а теперь просто обязан это сделать! – Вересов встал и направился к дверям.
Генерал тоже встал, с силой воткнул сигарету в пепельницу, от которой к потолку стал подниматься табачный дым.
– И все же я, полковник, не позволяю вам этого делать! Сядьте и слушайте!
– Извините, товарищ генерал-лейтенант, но я вам не подчиняюсь согласно своих и даже ваших полномочий! – Вересов остановился в дверях. – Я представитель ГРУ при командующем Федеральной группировкой, и никто меня от этой должности не отстранял. Я не вхожу в состав структурных подразделений спецназа ГРУ в Чечне, а лишь координирую их деятельность. Поэтому я должен, вернее, просто обязан получить приказание от своих непосредственных начальников о ваших полномочиях и, в связи с этим, о своих действиях по отношению к вам и стоящими передо мной задачам, ибо ваши действия коренным образом могут повлиять на выполнение важных задач, стоящих перед ГРУ.
– Я предупреждаю вас, полковник, что, если ваш Гусаченко что-нибудь сделает или попытается скрыться от ответственности, вся ответственность ляжет персонально на вас! Я буду вынужден поставить к его комнате свой караул! – генерал-лейтенант показал пальцем на Вересова и помахал им, как бы грозя, – и приготовьтесь с Бармотиным мне доложить всю обстановку на сегодняшний день сразу после обеда, а мы пока с майором и подполковником Бармотиным некоторые вопросы порешаем! – генерал-лейтенант поморщился, как от зубной боли, – позволяют же какие-то полковники себе такое, прямо можно сказать, неповиновение. Нет, здесь надо садиться минимум недели на две и наводить порядок и чистить этот спецназ ГРУ, как в 37-м году. Но мы это сделаем. Распорядитесь, товарищ майор, выставить караул у комнаты Гусаченко! – скомандовал генерал прибывшему с ним майору.
– Товарищ генерал-лейтенант! Я не советую вам этого делать. Боюсь, что люди Гусаченко порвут ваш караул на куски! – сказал Бармотин, вставая, – разрешите караул не ставить у комнаты, а лишь обозначить внизу здания?
– Не разрешаю! – генерал-лейтенант рассвирепел, – не разрешаю! А этих людей Гусаченко постройте мне на плацу, я с ними сам поговорю, посмотрю, что это за люди и насколько они соответствуют понятию спецназовца. Идите, стройте людей! А вы, майор, идите распорядитесь по поводу караула! Все, разговор и уговоры закончены, начинается военная служба!
Бармотин вышел из кабинета, ругаясь про себя. Майор вышел вслед за ним, получив еще какие-то указания генерал-лейтенанта.
Кузьма пришел в свою комнату под домашний арест. Сказать, что он был расстроен наверно нельзя. Он очень устал физически и морально за эти пару месяцев, что просто сейчас расслабился. Ему хотелось лечь в свою койку и выспаться. Генерал-лейтенанта, его угрозы и приказания он не воспринимал вообще никак. Самое главное для него было то, что он сегодня спас жизни капитану-летчику, Муслиму, двум русским солдатикам и Васе Вороненко и от этого на душе было легко. Он пришел в свою комнату, упал на койку и по-детски заснул. Аленка вошла к нему в комнату и прилегла рядом. Кузьма даже не почувствовал ничего, как она прилегла рядом и тихо гладила его волосы. Ему снился его «Брест» и любимый командир Хетагуров, отчего он счастливо улыбался.
В это время майор поставил у комнаты Гусаченко двух солдат, прибывших с ним, с приказанием никого не впускать и никого не выпускать.
Пока Вересов связывался через узел связи с главным разведуправлением, ничего не понимающие спецназовцы из группы «Тамань» были построены на плацу подполковником Бармотиным. Даже раненый Алешечкин пришел с палкой в строй. Коротко Бармотин успел доложить оставшемуся за командира отряда майору Семенову обстановку. Невозмутимое лицо майора не выражало ничего и лишь маленькие черные усы встали торчком, а маленькие черные узкие глаза и без того сузились, отчего лицо майора приняло жесткое выражение.
«Настоящий самурай!» – подумал Бармотин и внутренне усмехнулся.
Генерал-лейтенант в сопровождении
