Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

результата войны и особенно для неоспоримого владычества на океане, которое Англия захватила столетие спустя, рассматриваемая борьба не ознаменовалась ни одним морским сражением, интересным с военной точки зрения. Большие враждебные флоты встретились всего раз, и то почти безрезультатно, а после того французы отказались от регулярной борьбы на море, ограничиваясь только крейсерскими операциями против торговли союзников. Эта черта войны за Испанское наследство характеризует почти все восемнадцатое столетие, за исключением Американской войны за независимость. Бесшумное, упорное, истощающее противника воздействие морской силы – расстраивающей ресурсы неприятеля, но оберегающей их в своей стране, поддерживающей войну на театрах, где сама она не показывается или показывается на заднем плане, и наносящей открытые удары только через большие промежутки времени, но с решительными результатами – особенно резко выявляется для внимательного читателя в ходе событий этой войны и следующей за ней половины столетия. Подавляющая морская сила Англии была в упомянутый период руководящим фактором европейской истории, поддерживая войну за пределами Британского королевства, сохраняя благосостояние народа внутри и созидая то великое государство, которое мы видим теперь; но деятельность, избегая противодействия по самому величию своему, не обращает на себя должного внимания. В тех немногих случаях, когда английский флот вызывался на бой, его превосходство над противником было так велико, что столкновения с ним едва ли могут называться сражениями, за возможными исключениями боев Бинга при Менорке и Хоука при Кибероне, последнее из которых представляет одну из блестящих страниц морской истории. В целом же между 1700 и 1778 годами не было, как уже говорилось, ни одного решительного столкновения между равными силами, которое представляло бы интерес с военной точки зрения.

Сообразно такому характеру, война за Испанское наследство с точки зрения нашего предмета должна быть изложена в общих чертах, без подробностей и лишь с указанием общего влияния, особенно по отношению к деятельности флотов. Эта деятельность не имела прямого отношения к войне во Фландрии, Германии и Италии, ибо там доля участия флотов определялась защитою торговли союзников, дабы поток субсидий, на который опиралась континентальная война, не прерывался. Иначе обстояло дело на Пиренейском полуострове. Непосредственно после высадки Карлоса III в Лиссабоне сэр Джордж Рук отплыл в Барселону; рассчитывали, что та сдастся при первом появлении флотов на ее рейде, но губернатор города был верен королю и взял верх над австрийской партией. Рук отплыл тогда в Тулон, где стояла на якоре французская эскадра. На пути он увидел другую французскую эскадру, шедшую из Бреста, и погнался за нею, но безуспешно, так что она соединилась с тулонской. Уместно заметить здесь, что тогда английский флот еще не пытался блокировать французские порты зимой, как было в позднейшее время, когда флоты, подобно армиям, уходили на «зимние квартиры». Другой английский адмирал, сэр Клаудсли Шовел, по весне отбыл блокировать Брест, но, прибыв туда слишком поздно, нашел рейд уже опустевшим и тотчас же отправился в Средиземное море. Рук, не считая себя достаточно сильным для сопротивления соединенным французским эскадрам, отступил к Гибралтарскому проливу, так как в то время Англия не имела в Средиземном море ни портов, ни базы, ни даже серьезного союзника. Ближайшим убежищем для ее флота был Лиссабон. Рук и Шовел встретились близ Лагоша и здесь собрали военный совет, на котором первый, старше по чину, заявил, что полученные им инструкции запрещают предпринимать что-либо без согласия королей Испании и Португалии. В сущности, этим запрещением связывались руки морских держав. Но в конце концов Рук, раздраженный унизительным бездействием и стыдясь возвратиться домой без заслуг, решился атаковать Гибралтар – по трем причинам: во‐первых, потому что он слышал о слабости местного гарнизона; во‐вторых, потому что этот порт был бесконечно важен для настоящей войны; в‐третьих, потому что занятие Гибралтара сделало бы честь оружию королевы. Гибралтар атаковали, подвергли бомбардировке и затем взяли при помощи десанта со шлюпок, вследствие чего город сделался английским владением с 4 августа 1704 года. Это событие справедливо увековечило имя Рука, сообразительность которого и безбоязненное принятие на себя ответственности дали Англии ключ к Средиземному морю.

Филипп V немедленно предпринял попытку отбить этот важный стратегический пункт и обратился за помощью к французскому флоту, стоявшему в Тулоне. Турвиль умер в 1701 году, теперь флотом командовал граф Тулузский, побочный сын Людовика XIV, двадцати шести лет от роду. Рук также двинулся к востоку, и враждебные флоты встретились 24 августа близ Велес-Малаги. Союзники были на ветре, дувшем с северо-востока, и оба их флота шли левым галсом, на курсе к югу и востоку. Относительно численности противников нет достоверных указаний, но кажется, что со стороны французов было пятьдесят два линейных корабля, а у неприятеля, вероятно, полудюжиной больше. Союзные корабли спустились все вместе, каждый к находившемуся против него противнику; по-видимому, со стороны Рука не было сделано никакой попытки к какой-либо тактической комбинации. Сражение при Малаге не имеет иного военного интереса, кроме того, что в нем англичане впервые применили в полной мере тот совершенно ненаучный метод атаки, который осуждал Кларк и который господствовал в течение целого столетия. Поучительно заметить, что результат был совершенно тот же, что и во всех других боях на основании этого принципа: авангард отделился от центра, оставив между последним и собою промежуток. Попытка отрезать авангард, воспользовавшись этим промежутком, была единственным тактическим маневром французов. Мы не находим в их действиях при Малаге никакого следа осторожной искусной тактики, которую Кларк справедливо признавал у них в позднейшее время. Переход от искусных тактических комбинаций Монка, Рюйтера и Турвиля к эпохе чисто морской практики ясно отмечается сражением при Малаге, чем последнее и обретает историческое значение. В нем был применен первобытный способ сражения, который воспет Маколеем [112] и много лет оставался идеалом английского флота:

       «Тогда вожди решились

Затеять смертный бой,

И пешие немедля

Рванулись всей гурьбой

Вперед, а кони – следом,

Сошелся стык на стык,

И окрест прокатился

Многоголосый рык» [113].

Движение человечества не всегда направлено вперед; в морской периодической литературе наших дней мы тоже находим следы подобного идеала.

Бой при Малаге продолжался ожесточенно с десяти часов утра до пяти часов пополудни, но окончился без решительных результатов. На следующий день ветер переменился, дав французам наветренное положение, но они не воспользовались этим случаем для атаки; за это их следует сильно порицать, если только достоверны заявления о том, что в бою накануне они взяли верх. Рук не мог сражаться: почти половина его флота