Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами - Алекс Кей
8 июля министерский советник Ксавер Дорш, глава центрального офиса строительного агентства организации Тодта, посетил Дулаг-127 в Дроздах под Минском. Он состоял в подчинении 286-й охранной дивизии. Пересыльный лагерь был разбит в открытом поле на берегу реки Свислочи; на его территории не было ни одного здания. Через два дня после визита Дорш сообщил об увиденном в письме Альфреду Розенбергу, который вскоре станет рейхсминистром по делам оккупированных восточных территорий:
Лагерь для пленных в Минске вмещает на площади размером с Вильгельмплац около 100 000 военнопленных и 40 000 гражданских заключенных. Скученные в этом тесном пространстве, заключенные не могут двигаться и вынуждены справлять нужду там, где стоят. […] Военнопленные, вопрос питания которых разрешить невозможно, в некоторых случаях проводят без пищи шесть – восемь дней и пребывают в состоянии звериной апатии, вызванной голодом, единственная их навязчивая мысль – найти что-либо съедобное. […] Ночью голодающие гражданские нападают на тех, у кого есть припасы, и забивают друг друга до смерти, чтобы раздобыть кусок хлеба. Единственное средство защиты слабого караульного отряда, который без отдыха несет свою службу днем и ночью, – огнестрельное оружие, которым он пользуется безжалостно.
Несмотря на изнуряющую жару, некоторые немецкие охранники запрещали заключенным пить из реки; при попытке сделать это были расстреляны сотни человек{237}.
Несмотря на сильное недоедание, в первые два месяца военной кампании большинство пленных еще сохраняли остатки физической выдержки, и погода им благоприятствовала. Однако примерно в это же время начались и вспышки первых связанных с голодом эпидемий. Уже в сентябре 1941 г. смертность значительно возросла. В течение этого месяца только в тыловом районе группы армий «Центр» умерло от 5000 до 9000 советских пленных, а в лагерях для военнопленных генерал-губернаторства – 9000. В Шталаге-342 (Молодечно) в Генеральном комиссариате «Белоруссия», по всей видимости, с ужасным постоянством умирало по 200 заключенных в день – возможно, за месяц в одном этом лагере скончалось 6000 человек. Там измученные голодом заключенные даже письменно просили охранников из вермахта прекратить их страдания и расстрелять их. В начале сентября в Молодечно имели место случаи каннибализма; в Борисове – не позднее конца месяца. Каннибализм задокументирован и в других лагерях Белоруссии, а именно в Бобруйске, Могилеве, Минске и Глубоком. О случаях каннибализма сообщалось и из лагеря Шепетовка, и из транзитного лагеря в окрестностях Кривого Рога (оба – на Украине) в конце сентября и октябре 1941 г. соответственно. Во всех лагерях военнопленных за каннибализм полагалась смертная казнь{238}.
В сентябре 1941 г. переполненный Шталаг-359 B (Калилув близ Бяла-Подляски), где заключенные вынуждены были жить в больших норах, пережил самую страшную эпидемию во всем генерал-губернаторстве. К 19 сентября от дизентерии умерло уже 2500 заключенных. По приказу Одило Глобочника, руководителя СС и полиции Люблинского округа, чтобы распустить лагерь, с 21 по 28 сентября 1941 г. 2-я рота 306-го полицейского батальона расстреляла не менее 6000 военнопленных (из них 3261 – в первый день). При отдаче приказа полицейским сообщили, что ситуация с продовольствием для советских пленных «вызывает некоторые затруднения» и что «кормить большинство пленных» больше невозможно. В отчете об этой операции под кодовым названием «Куриная ферма» убийцы называли уничтоженных ими заключенных «снесенными яйцами». Этот инцидент хотя и представляет собой в данной сфере крайний случай, говорит о росте беспокойства по поводу потенциальных последствий (главным образом – в форме эпидемий) начавшейся массовой смертности, вызванной немецкой политикой голода и ограничения самых базовых потребностей военнопленных{239}.
Осенью 1941 г. смертность среди советских пленных существенно возросла. Решение о переходе от разнившегося по масштабам от региона к региону отказа предоставлять еду и удобства к систематическому выборочному убийству голодом большинства пленных было принято уже в середине октября, то есть до окончания одновременно развивавшихся окружений под Брянском и Вязьмой, в ходе которых в руки немцев попало 662 000 пленных. Резкое сокращение пайков на основании решений, принятых на высшем уровне в октябре, вызвало преднамеренный и резкий рост смертности в лагерях военнопленных. Уже 16 сентября Геринг, ссылаясь на военный крах Германии в 1918 г., указал на жизненную важность недопущения дальнейшего сокращения в рейхе продовольственных пайков, особенно мясных, и издал соответствующую директиву, гласившую:
Основной принцип: на оккупированных территориях достаточное питание должны получать только те, кто на нас работает. Даже если бы мы и хотели кормить всех остальных жителей недавно оккупированных восточных территорий, мы не смогли бы этого сделать. Когда речь идет о питании большевистских заключенных, в отличие от других заключенных, мы не связаны никакими международными обязательствами. Поэтому их паек может определяться только результатами их работы.
На самом деле как страна – подписант Гаагской конвенции о сухопутной войне 1907 г. и Женевской конвенции 1929 г. Германия была обязана гуманно обращаться со всеми военнопленными. 13 октября Ханс-Йоахим Рике из Министерства продовольствия и сельского хозяйства рейха встретился с генеральным квартирмейстером армии Вагнером и договорился, что в готовившихся инструкциях по питанию будет проведено «строгое различие» между работающими и неработающими военнопленными. 21 октября Вагнер сократил паек для неработающих пленных на 27 %, до 1490 калорий (и на 46 % – в отношении белка); в это же время паек тех, кто работал на немцев, остался почти неизменным. При этом он дал категорическое указание: «Командиры частей должны понимать, что все продукты питания, которые выдаются пленным незаслуженно или в слишком большом количестве, должны быть отобраны у наших родственников дома или у немецких солдат». Поскольку неработающие заключенные не работали из-за и без того плохого физического состояния, было ясно, что сокращение их пайка будет иметь гибельные последствия, тем более что осенью пайки обычно увеличивались, так как зимой человеческий организм потребляет больше энергии{240}.
С октября 1941 г. массовая смертность во всех лагерях вермахта, где содержались советские военнопленные, приобрела чудовищные масштабы: в октябре, ноябре и декабре ежемесячно умирало от 300 000 до 500 000 пленных, в январе 1942 г. – 155 000, в феврале – 80 000, в марте – 85 000. В одном только генерал-губернаторстве в ноябре 1941 г. умерло 83 000 пленных – 38,2 % от общего числа пленных на начало месяца. В тыловом районе группы армий «Центр» в ноябре погибло около 80 000 человек. В конце ноября 1941 г. в Берлине Геринг сообщил министру иностранных дел Италии графу Галеаццо Чиано об условиях содержания в лагерях для военнопленных (включая случаи каннибализма) и пренебрежительно сравнил советских пленных со «стаей хищных животных». Наиболее четкий и прямой приказ об убийстве большой части советских военнопленных был отдан генерал-квартирмейстером армии Вагнером на встрече начальников штабов всех армий и армейских групп, дислоцированных на Восточном фронте, с начальником Генерального штаба армии Францем Гальдером 13 ноября в Орше. Вагнер недвусмысленно заявил: «Неработающие военнопленные в лагерях для военнопленных должны умереть от голода». Тем самым он подписал смертный приговор для 55 % пленных{241}.
Редкое письмо пленного красноармейца семье иллюстрирует страдания советских пленных в Шестом форте Каунаса, который был превращен в лагерь для военнопленных. Ф. Е. Кожедуб, плененный севернее Новгорода 14 сентября 1941 г., был переведен из одного лагеря в другой, а затем пешком направлен из Гомеля в Каунас, «где мне суждено лечь в уже вырытую для меня могилу». 19 октября он писал:
С самого ухода из дома я голодал и доживаю последние дни. […] Нас держат взаперти в Шестом форте крепости. […] Живу под открытым небом в яме. Из еды получаем в день по 200 г хлеба, пол-литра капустняка и пол-литра чаю с мятой. Все несоленое, чтобы не пухли. На работу
