Миротворец. Дипломатия Кланов - Владимир Пламенев
Я спокойно посмотрел на его вызывающую физиономию.
— Люди.
— И что это за ответ? Отношение к ним какое? Любишь или ненавидишь?
— Мои любовь и ненависть не зависят от национальности.
Тут он громогласно засмеялся и стиснул мою руку ещё сильнее, передавливая её. Больно было? Да. Но я даже бровью не повёл, сдерживая желание вломить ему как следует.
— Ты что, боли не чувствуешь? — его брови чуть поднялись в лёгком удивлении.
— А вызвать её — это твоя цель?
— Не, — он усмехнулся и отпустил мою руку. — Я здесь не за этим. Так, разговоры говорю.
— А зачем тогда?
— Ярик пусть расскажет, — хмыкнул Георгий.
Хм-м…
Самое банальное — передо мной стоял отпрыск какого-нибудь союзного лично Ярославу Серебрякову иллирийского рода. Либо наёмник.
— Я бы предпочёл услышать о тебе от тебя, — сказал я на русском.
Георгий нахмурился и ответил, но на хорватском.
— Не очень быстро понимаю русский. Но горячо люблю и уважаю, — он засмеялся снова, приглаживая бороду.
На ложь не было похоже. А на самом деле? Да пёс его знает.
Я перешёл на хорватский:
— Говорю: хочу услышать о тебе от тебя.
Тут он взгромоздил свою руку мне на плечи и придвинулся ближе, нависнув сверху как великан.
— Уверен?
— Убери руку, — спокойно произнёс я.
— Да ну? А что, тяжёлая?
— Лишняя.
— Может, сам убереёшь тогда?
— Уберу, если ты не сделаешь этого сам. Но ты готов к последствиям?
— Конечно, готов. Всегда и ко всему, — произнёс он. Я привёл пальцы на моей правой руке в движение, активируя кольцо парализации. И в момент, когда оно разогрелось, а я был готов парализовать этого здоровяка, он убрал руку и отстранился, посмеиваясь. — Полако! Расслабься!
Нет. Это был не акцент.
Это был другой язык… правда, очень и очень условно другой. Настолько условно, что носители обоих этих языков будут спокойно общаться друг с другом, не испытывая никаких сложностей.
— Ты серб, — высказал я.
— Он самый! А ты — русский. Наш далёкий, но горячо любимый восточный брат! Делаешь здесь свои большие русские дела.
— Я тебя не знаю. Но ты здесь — в самом защищённом месте Загреба. На бойца гарнизона ты не похож, форма не та, а в администрации бы ты не работал. Особенно в… спортивном костюме.
И потому что был сербом. В Иллирии к ним относились не слишком справедливо и слишком осторожно. Что вызывало у сербов очень много справедливых вопросов.
— Ну так? — хмыкнул Георгий. — Дальше что?
— Кто ты такой и что здесь делаешь?
Он внимательно, со смешинкой в глазах, смотрел мне в глаза. А потом заговорил, распевая каждое слово:
— Имя мне — Георгий! Друг я твой! А здесь я, за маленькой мелочью… — его голос резко изменился, став тише, твёрже, — … за головой Михаэля Кнежевича. А ты — поможешь мне её получить, друг Виктор.
Глава 23
— У тебя должна быть очень веская причина, чтобы делать его своим врагом, — подметил я.
— Она есть, — произнёс Георгий. — Как и у тебя.
— Мне не нужна его смерть.
— Но она сделает твоё дело проще.
— Не поспоришь, — хмыкнул я. — Значит, это ты вернул Анте сюда?
Связь, идущая от Григория к Анте, вспыхнула. Куда ярче, чем если бы он просто подумал о нём. Моё предположение почти наверняка было верным.
Георгий только пожал широкими плечами.
— Какая разница, кто вернул? Главное, что щенок на псарне и никто ему больше не угрожает.
— И что, какой у тебя ранг одарённости, раз ты смог вырвать его у оперативников клана Кнежевичей?
— Опасные вопросы задаёшь, друг, — с ухмылкой прищурился он. — Но мне нравятся люди, которые не боятся спрашивать то, что хотят. Я отвечу: достаточно, чтобы делать свою работу, не пачкаясь в крови.
Ага, костюмчик-то чистенький.
Он не слаб. Это точно. Если у него и его отряда хватило сил чтобы отбить Анте, значит в местной системе боевых рангов одарённых они были выше середины. Всего рангов было семь, где седьмой — практически нечеловеческий уровень.
Первый ранг включал простых одарённых бойцов, способных использовать хотя бы минимальную поддержку Даром. Например, лёгкие атаки с помощью стихии — огненная струя из руки, два или три раза до отдыха. Либо обеззараживание ран.
Второй ранг уже серьёзнее. Эти одарённые могли оказывать серьёзное давление на поле боя, если их было достаточно много. Например, десяток таких бойцов, со слаженной боевой работой и сбалансированным подбором способностей, могли зачистить здание, в котором держалось втрое больше опытных солдат противника. С минимальными потерями или без них вообще.
Третий — ранг, с которого начиналась элита. Их набирали в специальные подразделения или использовали как специалистов в самых ответственных и сложных задачах. Информация об их уровне сил была уже более конфиденциальна. Но я знал, что один стоил больше двадцати обычных солдат.
Четвертый ранг. Тот, в котором практически не было простолюдинов. Подавляющее большинство одаренных этого ранга принадлежало к древним родам. Их сила была следствием многовековой селекции — скрещивания между аристократов между собой.
Они редко работали на кого-то, кроме своего клана. Не обязательно в гвардии. Такой уровень не обязывал аристократов заниматься военной службой — они и так считались наголову выше любого бойца. По крайней мере, так считалось.
Разумеется, реальность была иной: любой одаренный, сколь бы могущественен он ни был, мог пасть от пули меткого снайпера или профессионального убийцы. Что неоднократно подтверждалось историей.
Пятый ранг. В большинстве случаев им обладали сильнейшие одарённые своих кланов. С таким Даром было невозможно родиться. Но к нему можно было прийти, имея сильный потенциал, хороших учителей и доступ к дорогостоящим препаратам, усиливающим Дар.
Шестой ранг. Носители такой силы заменяли целое подразделение, а то и несколько. Они выступали живой артиллерией или оружием массового поражения. Списки этих людей засекречивались в каждой стране. А общее количество одаренных шестого ранга становилось фактором политического веса страны.
Но это всё были «цветочки».
Потому что последний — седьмой ранг, был ближе к… богам?
Седьморанговых не знали по именам и лицам. Их личности скрывались от всех. Но все знали об их существовании, о том, что они происходят из древнейших родов и их готовят с детства. Подготовка стоила
